Она вскочила, пожелала ему спокойной ночи, вошла в вагончик и шумно захлопнула дверь.
– Ты чего всполошилась? – спросил он через стенку.
– Спать хочу, – ответила Глафира изменившимся голосом.
– Да ведь совсем еще рано!
– Устала…
– Не с чего бы умориться-то… Смотри, газету мою не загуби!
Покуривая, Архип отошел от вагончика. Сквозь бегущие на небе тучи прорывалась луна, и тень от комбайна то появлялась, то вновь исчезала.
– Вот ведь какая, едрена корень, оказия, – ворчал себе под нос Архип. – Значит, не зря про нее с Мартьяном слушок ползал. А ить, гляди, сколько крепилась! Вон иные, как кошки: муж только за ворота, а она причешется лапкой и пошла мяукать. А эта и собой видная да строгая; поди, годика три держалась, а на четвертом, сад-виноград, не утерпела!
Сверкая огоньком цигарки, Архип присел на раму комбайна и гундосо запел:
Бежал бродяга с Сахалина Глухой звериною тропой…
Однако петь ему не хотелось. Заплевал цигарку, встал, прошелся вокруг комбайна и в раздумье остановился: «Прилечь, что ли, чуток?»
Постояв с минуту, крякнул и, согнувшись, полез под вагончик, где он часто отдыхал в тени в дни томительной летней жары на приготовленной из соломы постели. Утомленный поездкой на центральную усадьбу, он быстро заснул, будучи уверенным, что в такую мокрую погоду арбузы красть никто не пойдет. Спал он чутким солдатским сном и проснулся от какого-то неясного шума. Архип поднял голову. Небо очистилось, над головой помигивали звезды. Полная луна мягко освещала притихшее пшеничное поле. Архип слышал, как кто-то с треском разрезал арбуз, хрустнув ломкой кожурой, и начал торопливо есть, шумно выплевывая семечки.
«Опять стервец какой-то на бахчу лазил. Не столько ночью украдет, сколько плетей истопчет», – подумал Архип и решил напугать ночного шаромыгу; приподнявшись, нащупал лежащее на соломе ружье.
Ночной гость уже кончил есть, согнувшись, рылся в мешке. Архип видел, как он достал, очевидно, заранее приготовленный разводной ключ, подошел к комбайну и начал смело отвинчивать какую-то часть.
«Ты гляди, какой поганец! Машину раскурочивать пришел. Ну, погоди, лиходей!»
Архип осторожно, на четвереньках выполз из своего мягкого логова, встал, вскинул ружье на изготовку, тихо, но грозно окрикнул:
– Стой! Руки вверх!
– А я и так стою, а руки, видишь, заняты, – раздался спокойный голос Мартьяна.
Архип сначала немного опешил. Такой встречи он не предвидел. Но все же решил действовать по всей строгости.
– Ни с места, говорю! Поднимай руки! – приказал он вторично.
– Убери, дядя Архип, свою игрушку, – не оборачиваясь, спокойно проговорил Мартьян.
– Не шевелись, поражу! – для острастки Архип щелкнул затвором.
– Действует самопал-то? – насмешливо спросил Мартьян.
– Ну, знаешь!..
От такой неслыханной дерзости Архип растерял все слова. Такое сказать про его двустволку!
– Наверное, в стволе воробьишки ночевали… – Мартьян покосился через плечо и снова продолжал бесцеремонно действовать ключом.
– Говорю, отойди прочь! Ей-богу, трахну! – еще грознее и настойчивее предупредил Архип Матвеевич.
– Не маячь со своей пушкой, а то встану и отниму…
От таких слов Архипа занесло, как необъезженного без узды коня.
– Да как ты смеешь, паразит, говорить мне такие слова? Откудова ты взялся, чтобы машину раскурочивать? Какое ты имеешь право в ночное время к машине лезть? Поднимай руки, не то сражу наповал!
– Я тебя так сражу… Когда я пришел, ты где был?
– Это тебя не касаемо… – решил увернуться Архип от ответа.
– Нет, друг, касаемо! Дрыхнул ты, бес хромой! А что полагается за сон на посту? – напирал Мартьян.
– Не желаю знать…
– Врешь, знаешь. Расстрел!
– Но, но!
– В двадцать четыре часа и к стенке!
– Не пужай. Сейчас не война…
– Вместо того чтобы бахчи и хлеб караулить, он под будкой дрыхнет. Я подошел к шалашу твоему. Никого! Хоть воз накатывай!
– Чего ты пристал как заноза?
– Это ты привязался. Спасибо скажи, что самопал твой не забрал. Пропечатали бы тебя комсомольцы в газете, а Даша разрисовала бы твою сонную физию на потеху всего района.
– Ты мне зубы не заговаривай, – обескураженно сказал Архип. – Отходи от машины, слышь! – добавил он уже менее настойчиво. Он знал, комсомольцы на такие дела мастера, особенно Дарья-хохотушка.
– Отстань! – отмахнулся Мартьян. – Чем болтать, возьми второй ключ и придержи гайку, а то прокручивается.
– А что ты задумал?
– Приспособление налаживаю. – Мартьян подробно объяснил что к чему и попросил помочь.
– Тебя же уволили? – присаживаясь на корточки, спросил Архип.
– Это неважно. Главное, хлеб убрать, – сказал Мартьян.
– Само собой, – согласился Архип.
– Ты один здесь? – быстро и ловко действуя ключом, спросил Мартьян.
– Не-ет, – понижая голос до шепота, ответил Архип. – Она тут… Спит.
– Кто она? – резко вскинув головой, спросил Мартьян.
– Глафира Антоновна. – Осененный догадкой, Архип покрутил головой; склонившись к Мартьяну, продолжал: – Совсем недавно уснула. Тек-тек…
– Ты чего текаешь?
– Спит, говорю, тута одна-одинешенька. Я с вечера про тебя сказанул ей словечко. Она мяукнула и в будочку, тю-тю! Такой, брат, кондёр получился.
– Ты крепче держи! – яростно зашептал Мартьян. – У тебя инструмент в руках или…
– Она горюет… А бабенка, я тебе скажу, боже ж мой! – не унимался Архип.
– Слушай, я тебе такого боженьку покажу, мизгирь хромой! – замахиваясь тяжелым ключом, гневно зашипел на него Мартьян.
– На себя оглянись. Тоже не очень прытко скачешь. Хороша Глаша, да не наша! – подзадоривал Архип, чувствуя, что уцепил противника за самое больное место.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103