— Давай я подержу его, — сказал Рафаэль. Прежде чем изумленная Аманда успела открыть рот, чтобы ответить, он взял Стивена, устроил громко протестующего ребенка на согнутой руке, твердо приказав ему замолчать.
Янтарные глаза, почти такие же, как у него, удивленно уставились на Рафаэля. Стивен засунул пухлый кулачок в рот и действительно успокоился. Вскоре малыш заснул, его маленькая головка покачивалась при каждом шаге лошади Рафаэля.
— Ловко у тебя получилось, — заметила наконец Аманда, и Рафаэль самодовольно улыбнулся.
Весь прошедший месяц Аманда провела в лагере под Керетаро, где Рафаэль оставил ее с Рамоном, когда поехал с Эскобедо в Сан-Луис помогать разбираться в запутанных политических делах. Он вернулся только накануне вечером и о своей поездке не сказал почти ничего.
Еще несколько миль они ехали молча по проселочным дорогам, местами больше похожим на едва заметные тропинки, стараясь держаться подальше от больших дорог, кишащих бандитами всех мастей.
— Даже со смертью Максимилиана война еще не закончилась, а я не хочу испытывать судьбу больше, чем это необходимо, — сказал наконец Рафаэль, и Аманда согласилась. Боже, трудно поверить, что Макса казнили. Хуарес был непреклонен и отказал просьбам всей Европы и Соединенных Штатов проявить милосердие к императору.
Даже пылкие мольбы Агнес дю Сальм были отвергнуты. Четырнадцатого июня военный суд Мексики объявил смертный приговор Максимилиану, Мирамону и Мехиа. Хуарес отказал в помиловании, но по просьбе барона Магнуса, министра Пруссии, пожаловал им три лишних дня жизни, чтобы приговоренные могли уладить свои дела, проститься с родственниками и исповедаться.
Принц и принцесса Сальм проявили себя истинными друзьями несчастного императора, и Феликс Сальм готовил для него побег, но тщетно, потому что Максимилиан отказался в этом участвовать. Феликс оставался в тюрьме, а Агнес приказали покинуть город в сопровождении вооруженной охраны. Как обычно, неукротимая Агнес не позволила себя запугать, встретив ледяной сарказм генерала Эскобедо с гневным пренебрежением, и заявила, что она не сделала ничего, чего могла бы стыдиться, и ничего, чего он бы не сделал на ее месте. Она защищалась очень ловко, и Эскобедо однажды обмолвился, что «предпочел бы встретиться лицом к лицу с целым батальоном сторонников императора, чем с разъяренной принцессой Сальм».
Пока Агнес сражалась за императора, Максимилиан терпеливо ждал в своей камере рядом с Мирамоном и Мехиа. Он покорился судьбе, а узнав, что, послухам, Карлота умерла в Европе, даже почувствовал какое-то странное успокоение.
«Как я только что узнал, моя бедная жена освободилась от страданий, — писал он в письме австрийскому министру барону Лаго. — Это известие хотя и разрывает мне сердце, но в то же время невыразимо утешает». Максимилиан не хотел оставлять сумасшедшую и беспомощную жену, и так никогда и не узнал, что Карлота все еще жива.
Когда казнь, сначала назначенная на три часа дня четырнадцатого июня, была отложена, появился проблеск надежды. Ночью восемнадцатого июня принцесса Сальм вернулась в Сан-Луис-Потоси и, ворвавшись в комнату президента, упала к ногам Хуареса и стала умолять его пощадить императора. Он попытался ее поднять, но Агнес вцепилась в его колени, говоря, что не двинется, пока ее просьба не будет удовлетворена.
— Мадам, — печально произнес Хуарес, — мне горько видеть вас на коленях. Но даже если бы все короли и королевы Европы были на вашей стороне, я не мог бы сохранить ему жизнь. Это не я, это мой народ хочет его смерти, и если я не выполню их волю, люди сами заберут его жизнь. И мою тоже.
Феликса дю Сальм-Сальма пощадили, но в четверть восьмого девятнадцатого июня Максимилиан, Мирамон и Мехиа стояли на Серро-де-лас-Кампаньяс — холме Колоколов — перед лицом своих палачей и города Керетаро. Максимилиан в последний раз посмотрел на крытые черепицей здания, барочные башни, апельсиновые рощи и сады Керетаро, потом дал каждому из семи палачей по золотой унции и попросил их целиться получше. Последние слова, которые он выкрикнул по-испански, были: «Viva Mexico! Viva Independencia!» Блеснула сабля и раздались выстрелы. Австрийская империя в Мексике прекратила свое существование.
— Теперь ты скажешь, куда мы направляемся? — спросила Аманда, когда они остановились на ночлег. Она стояла на коленях около небольшого костерка, быстрыми искусными движениями лепила маисовые лепешки и укладывала на шипящую сковородку.
Наблюдая за ней, Рафаэль подумал, как сильно она изменилась. Это была уже не та девушка, что приехала в горный лагерь два года назад. Теперь Аманда стала более уверенной, обрела особенную манеру держаться, которой он восхищался. Она блистала при дворе Максимилиана, как будто для этого и родилась, украшая его своим присутствием. Но также легко она могла приспособиться к отсутствию земных благ, что и доказала за прошедшие месяцы. Хорошее качество, подумал Рафаэль, поскольку более чем вероятно, что в материальном смысле он сможет дать ей очень мало.
Каса-де-Леон теперь отойдет государству. У него нет никаких законных прав на асиенду, поскольку все его попытки отыскать свидетельство о браке между отцом и матерью не увенчались успехом. Годы публичных заявлений Фелипе о том, что его брат — незаконнорожденный, обернутся против него, если только Хуарес не захочет проявить снисхождение, что весьма сомнительно. Разумеется, Хуарес благодарен Рафаэлю за верность и помощь, но ему вряд ли понравится идея расстаться с таким лакомым куском.
Ничто больше не имело такого значения, Как прежде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115