Здесь, без всяких прикрас, в заброшенности и печальном одиночестве, смерть была прозаическим напоминанием о том, что распад и утраты неизбежны.
- Что это? - спросила Сара, когда Себастьян провел ее в скрипящие ворота, и оглянулась на безупречный участок, оставшийся позади.
- Тут захоронены протестанты, - сказал он. - Все иностранцы - путешественники, высокопоставленные лица, случайные изгнанники.
- И никого, кто мог бы ухаживать за их могилами, - решила Сара. - Выглядит очень мрачно. Но мне здесь нравится больше, чем на главном кладбище. Это кажется более жизненным. - Она застенчиво улыбнулась. - И более живописным.
- Да, - согласился он.
Они шли по тропинке мимо забытых надгробий, когда упали первые капли дождя. Память указывала Себастьяну дорогу, - вокруг этих деревьев, вдоль этой ограды, - да, сквозь заросли роз уже виден одинокий ангел на колонне у могилы девочки, которая слишком рано умерла.
- В детстве я всегда любил эту часть кладбища. Она казалась мне более честной. Вот что есть смерть - конец, забвение. Притворяться, что она просто красивая мраморная скульптура, значит, лишать ее смысла и обманывать себя.
- Когда я уйду, мне хочется иметь могильную плиту, хотя как католичка я вряд ли получу здесь место. Я не хочу, чтобы меня выбросили на кладбище для бедняков, словно я ничего не значила, - тихо, но твердо сказала Сара.
- Я тоже не хочу этого, - подтвердил Себастьян. Они вышли на поляну, окруженную деревьями, где было несколько могил, а в самом центре стоял приземистый мавзолей, похожий на алтарь какого-то грозного бога.
- Выглядит неуместным, - заметила Сара, нахмурившись.
- И отвратительным, - искренне добавил Себастьян. - Но сначала осмотрим его. - Как он и предполагал, каменная плита, которую бы замуровали при использовании склепа, была еще сдвинута. - Идемте. Сара насторожилась.
- А там ничего… никого внутри нет?
- Разумеется, нет, - улыбнулся Себастьян. - Видимо, тот, кто его заказал, потом изменил свое решение насчет захоронения в Венеции.
Пока они разговаривали, отдельные капли превратились в мелкий дождь.
- Скорее! Там сухо!
Он протиснулся в щель между плитой и стеной мавзолея, - вернее, попытался. Он стал значительно больше, чем семнадцать лет назад, когда легко проскальзывал внутрь, теперь это стоило ему пуговицы на пальто и нескольких ушибов.
- Все в порядке? - с беспокойством спросила Сара.
- Содрал чуть больше кожи, чем рассчитывал, а в остальном все в порядке. Теперь вы. Быстрее, не то промокнете.
- Себастьян, взгляните на мои юбки. Я не могу в них этого сделать.
- А нельзя их как-нибудь сжать? - предложил он.
- Они все равно не сожмутся, пока останутся на мне.
- Тогда советую вообще снять кринолин.
- Прямо здесь? - больше с насмешкой, чем с возмущением спросила она.
- Достаточно холодно, и если вы промокнете, то замерзнете до смерти. Никто здесь на вас не смотрит, и если я должен опять вылезти, содрав еще больше кожи…
- Ладно! - Сара подняла юбки, отстегнула пояс и сняла кринолин. - Теперь вы довольны? - спросила она, просовывая в щель свое хитроумное приспособление и влезая в склеп.
- Вполне, - с некоторым самодовольством ответил Себастьян.
Тщательно уложенные локоны влажными прядями свисали ей на лицо.
- Весьма изощренный способ освободить меня от одежды, - заявила она с притворной суровостью, отбросив с лица волосы.
- Моя дорогая маленькая голубка, вы слишком облегчили мою задачу.
Теперь, когда Сара была внутри, он мог оглядеться. Склеп показался ему еще меньше и темнее, чем семнадцать лет назад. Возможно, слой грязи на полу стал толще, да расползлось зеленое пятно в углу, где протекала крыша, а в остальном все было так, как он помнил.
Сара разостлала на одной скамье пальто, сняла перчатки и сильно потерла лицо. Себастьян занял вторую скамью.
- Мальчиком я лежал здесь, представляя, что так будет, когда я умру.
- По-моему, это ужасно.
- Не так ужасно, как вы думаете. В главном поместье нашей семьи в Уилтшире есть огромный мавзолей, построенный в 1725 году, когда мой предок Уортем был возведен в графское достоинство. Мой знаменитый прадед, ставший первым графом Уортемом, видимо, был уверен, что граф заслуживает лучшего места упокоения, чем простой барон, от которого он унаследовал богатство. Начиная с него, любой из рода Уортемов должен быть похоронен там, включая каждого неженатого мужчину и незамужнюю женщину.
- Почему вам это не нравится? - Сара недоуменно сдвинула брови. - Знать, что там всегда будет место для вас, что вам даже не придется беспокоиться насчет могилы. В этом есть удобство.
- Для меня это принуждение, а не удобство. Большую часть моей жизни определили до моего рождения. Каким я должен быть, где и в какой школе учиться, кем должен стать. Поскольку я граф Уортем, я должен прилежно учиться. Я должен заниматься благоустройством своих поместий. Я должен быть надежным вигом. Я должен знать свои обязанности, чтить и выполнять их. Мой отец стал таким, как мой дед, который стал таким, каким был его отец. Мне совсем не нравилось, какими они были, я не стал одним из них. Я не хочу занимать предназначенное мне место рядом с ними даже после смерти.
Он вдруг замолчал, удивленный тем, сколь далеко завел его вопрос Сары. Никогда в жизни он не задумывался над своими эмоциями. Никогда в жизни не старался понять свою яростную антипатию к тому, что было так дорого отцу. Он просто ненавидел отца за то, кем тот был, и ненавидел все, что любил отец.
- Мы поразительно разные, - медленно сказала Сара. - Хотя в сущности хотим одного и того же - быть самими собой. Меня не устраивает общество, которое ничего не даст женщине вроде меня, потому что я хочу выразить себя как личность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73