Алси приоткрыла губы под настойчивым напором Думитру, и его язык скользнул в глубь ее рта, вкус сыра смешивался с привкусом, присущим ему одному и казавшимся слаще самого изысканного вина. Ей было так хорошо в кольце его рук, что хотелось навсегда остаться там, позволить им спрятать себя от остального мира, и не важно, как неразумно и невозможно это желание. Впервые за долгие дни она чувствовала тепло, настоящее тепло, согреваясь от тела Думитру. Ее нутро, покрытое мертвым пеплом, вновь вспыхнуло внезапным жарким пламенем, которое рвалось наружу и возвращалось назад к ее женскому существу с такой силой, что ей хотелось плакать.
Задыхаясь, она отпрянула, чтобы набрать в легкие воздух. Копна седых волос бросала тень на лицо Думитру, и Алси не могла разобрать его выражения, но чувствовала, как он тяжело дышит.
– Подожди, – хрипло сказал он и отступил, оставив ее одну.
Через минуту лошади были напоены и покрыты попонами, и Думитру расстелил на земле одеяла.
Сбросив плащ, Алси села на край импровизированной постели снять ботинки. Дело продвигалось медленно: как только Алси сняла перчатки, пальцы сделались неуклюжими, и с каждой пуговицей приходилось повозиться. Когда она сняла второй башмак, Думитру уже в одной рубашке стоял рядом.
– Тебе не холодно? – стуча зубами, спросила Алси и юркнула под одеяло.
Рассмеявшись, он последовал за ней.
– Я скоро согреюсь.
Исходившее от него тепло было таким восхитительным, таким естественным, что Алси прильнула к Думитру, упиваясь его жаром и силой, от которой впервые не чувствовала себя маленькой или слабой.
– Ты хочешь этого, Алси? – спросил он. Прижавшись к нему, она слышала, как слова гулом отдаются в его груди. – Ты не пожалеешь об этом утром? Мы проделали долгий путь друг к другу, и я не хочу, чтобы остались какие-нибудь сожаления. Подумай хорошенько, перед тем как ответить, я второй раз спрашивать не стану.
Дрожа от холода, Алси пылала страстью и знала, что Думитру испытывает то же чувство. Она понимала, что он рассуждает здраво, но ответила немедленно и с полной уверенностью:
– Да, Думитру, я хочу тебя и хочу, чтобы ты любил меня.
– Дорогая Алси… – В словах смешались ирония, горячность, искренность. – Милая, нежная Алси.
Думитру поцеловал ее, и она позволила себе забыть обо всем и отдаться ощущениям. Его рот пожирал ее и придавал ей силы, предупреждал и пугал. От ласки его языка сладкая дрожь охватила ее, пробирая до самого нутра. У Алси захватило дух, она чувствовала себя одновременно невесомой и отяжелевшей. Она с восторгом встречала его ласки и настаивала на большем, ее руки сами собой потянулись к пуговицам на рубашке Думитру. Он нужен ей, нужен весь, рядом, без всяких преград. Его рот двинулся вниз по ее горлу, дразня поцелуями вдоль высокого выреза амазонки. Думитру расстегивал застежку платья на спине, спуская его ниже. Ее кожа пылала под прикосновениями Думитру и молила о них. Его губы одновременно успокаивали и воспламеняли. Руки Алси невольно замедлили движение. Казалось, в целом мире не было никого, кроме них двоих.
Думитру справился с ее платьем, а она двинулась от рубашки к брюкам, ткань которых натянулась под напором восставшего мужского естества. Расстегнув последнюю пуговицу, Алси скользнула рукой внутрь. У Думитру вырвался шипящий звук, и тело Алси напряглось от реакции.
– Замерз? – пробормотала она, хотя знала, что это не так.
– Нет, – выдавил он.
Она пробралась под белье и, взявшись за возбужденное копье, начала двигать рукой. Это всегда заставляло Думитру стонать сквозь стиснутые зубы. Кожа была нежной и бархатистой, и Алси, снова ощутив ее, забыла обо всем, кроме жажды удовольствия и ожидания наслаждения, когда Думитру окажется в ней.
Через минуту Думитру схватил ее за запястье.
– Не так, Алси, – хрипло сказал он. – Может быть, потом, но не сегодня: Если ты не прекратишь…
– Я поняла, – ответила она с лёгким разочарованием.
Дразня, Алси медленно отпустила его, и он вздрогнул.
Думитру быстро избавился от одежды, но Алси пришлось покрутиться, чтобы высвободиться из платья. Она тихонько взвизгивала, когда холодный воздух пробирался под одеяло.
– Это знаменательное событие, – задыхаясь, проговорила она, когда оба занялись завязками ее многослойных нижних юбок. – И должно произойти достойно.
– В жизни мало достойного, – со смехом пророкотал Думитру.
Алси, закрыв глаза, дрожала, на сей раз холод не имел к этому никакого отношения. От одного звука его голоса ей хотелось поцеловать Думитру, и она так и сделала, пройдясь от скулы к губам. Его щетина царапала ей губы, возбуждая своей мужественностью, от его горячих губ по ее телу прокатилась волна удовольствия. Его руки сомкнулись вокруг нее, наполняя неразумным ощущением безопасности и радостью. Он сильнее притянул ее к себе. Когда Думитру чуть отстранился, Алси сказала:
– Ты ошибаешься, я вела очень достойную жизнь, пока не встретила тебя.
– И печальную, – добавил он, занявшись шнуровкой корсета. – Когда ты приехала в Северинор, и я впервые услышал твой смех, мне показалось, что ты давно забыла, что это такое, и почти разучилась смеяться.
– Ох! – только и выдохнула Алси.
Печальная! Она считала себя практичной и рассудительной, хоть порой и страдала от собственной импульсивности, заставлявшей ее говорить и делать то, чего не следовало бы, но никогда не думала, что полное отсутствие легкомыслия может быть недостатком. И только проведя несколько недель в Севериноре, она поняла, как приятно улыбаться…
Думитру снова поцеловал ее, оборвав размышления. Его губы решительно приоткрыли ее рот, от движения его языка жаркие волны разбегались по телу, скручиваясь в центре в тугой горячий шар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92