Колин с отвращением взглянул на женщину, он был уже не в состоянии выносить ее дерзость и намеки.
– Между нами существует единственная договоренность, миссис Рестон, – ледяным тоном произнес он. – Я каждый год плачу вашему мужу и вам значительную сумму, чтобы вы содержали в порядке мое имущество. В результате я обнаружил здесь полное небрежение, грязь и совершенно катастрофическое состояние моего дома. Таким образом, эта договоренность отменяется. В настоящий момент я хочу лишь честных отношений между хозяином и слугами. А вы даже не жили в доме, хотя были наняты следить за ним.
– Вы должны были знать про договоренность, – повторила она. – И вам лучше продолжать ее, если вы знаете, что полезно для вас. Нас с мужем не просили делать что-нибудь, пока вы не приехали. Когда трещина пошла вверх под угол маленького дома и задела одну сторону, мы подумали, нам лучше жить в деревне, в старом доме моей матери. Мы все делали, что нам говорили. Мы не нарушили свою часть договоренности.
– То есть вы пытаетесь утверждать, что моя семья в течение многих поколений сознательно платила вам ни за что? Кто же в здравом уме будет это делать?
Доркас Рестон покачала головой и, явно расстроенная, прошептала:
– Это бумаги, мистер Редклифф. У нас есть бумаги.
– Бумаги в той хижине? – удивилась Ферн. – Но все это мусор.
Женщина выглядела обиженной.
– Нет, именно документы, – сказала она, словно это отвергало любые возражения.
– И что в этих документах? – Колин пытался добиться от нее чего-то более вразумительного.
– Все, – мрачно ответила Доркас, поджала губы и вышла.
Ферн с недоумением посмотрела ей вслед и перевела взгляд на мужа. Тот лишь пожал плечами, стягивая с кровати покрывала.
– Теперь чисто, как она и говорила. – Он кивнул на простыни.
– Спасибо за проверку. – Ферн подошла к нему. – Вряд ли у меня хватило бы духу самой откинуть покрывало. Я до сих пор холодею при воспоминании о последнем сюрпризе.
Женщина, которую Доркас назвала Абби, быстро взглянула на них и продолжила свою работу. Они многозначительно переглянулись. Служанка что-то знала об этом, и если расспросить ее, то могут найтись кое-какие ответы.
Колин поднял брови, кивнув на дверь.
– Я оставлю тебя освежиться и сменить одежду, хорошо?
– Было бы очень любезно с твоей стороны. Абби, вы поможете мне?
– Конечно, мэм, – ответила служанка, пока Колин выходил из комнаты и закрывал за собой дверь.
Ферн слегка волновалась, поскольку не привыкла даже к самому безобидному притворству. Она быстро расстегнула перед лифа.
– Должно быть, это вы уносили сверху те простыни, – как бы между прочим сказала Ферн. – Вы не знаете причину этой неприятности?
– В общем-то, мэм, я не совсем уверена, – осторожно произнесла Абби. – Но вроде была одна история…
– Какая история? – Любопытство пересилило деликатность Ферн.
– Похоже, мэм, это случилось еще до того, как второй Джон Редклифф построил новый дом, – ответила Абби, занявшись юбками хозяйки. – Старый зал тогда заперли, потом никто уже не пользовался верхними этажами. Люди до сих пор говорят, как он страшно ненавидел это место. Он сбежал шестнадцатилетним мальчишкой, поступил на морскую службу и не возвращался сюда, пока не умерла его мать.
– Но это же было два с половиной века назад?
– Около того, мэм.
– И вы знаете все это? – удивилась Ферн.
К манере, с какой жители Рексмера говорили о столь давних событиях, трудно было привыкнуть. Ловкие руки Абби остановились на последней нижней юбке.
– Рексмер ведь старая деревня со старой памятью. У нас есть истории еще со времени Завоевателя. Кой-какие времена остаются в памяти – это когда бывает что-то необыкновенное и все меняется. Когда первый Джон Редклифф приехал и женился на Шарлотте Горсинг, было как раз такое время и все, что случилось после. Когда четвертый Джон Редклифф стал виконтом и навсегда уехал из поместья, это было уже другое.
– Понимаю, – ответила Ферн. – Тогда что же произошло, откуда могли появиться наверху эти пятна?
– Знаете, мэм, – уже более свободно продолжала Абби, – когда второй Джон Редклифф оставил поместье, в зале появилась девушка, все шито-крыто. Никто даже не мог сказать, откуда она взялась, но Шарлотта Редклифф, мать второго Редклиффа, и Летиция Горсинг, его незамужняя тетка, имели кухарку, та кухарка разболтала в деревне. – Абби фыркнула, видимо, понимая всю тщетность сохранить тайну в столь замкнутом сообществе. – Девушка носила ребенка, ну ее и отослали в Рексмер, чтобы она родила.
– И кто эта девушка? – спросила Ферн, хотя чувствовала, что очень скоро эта история станет весьма неприятной.
– Ни Шарлотта Редклифф, ни Летиция Горсинг ни разу не сказали ее имя. Но ведь никто, кроме семьи, не пошлет девушку сюда, чтобы родить побочного ребенка? А Горсинг-Редклиффы имели только одну родственницу.
– Сестру Элизабет, – сказала Ферн, вспомнив имя, услышанное от викария.
– К тому времени она уже была Элизабет Фицхью, – уточнила служанка, не удивившись, что хозяйке кое-что известно. – Все тут думают, это должна быть ее дочь.
– Она умерла?
– Нет. После нескольких месяцев она уехала… без ребенка, – серьезно ответила Абби, сняв с Ферн последнюю нижнюю юбку и отложив ее в сторону. – Но ведь и тут не осталось никого. Только свежая могила. Судя по тому, что викарий только печально смотрел, когда люди его спрашивали насчет этого, мы думаем, ребенок, должно быть, умер сразу после рождения.
– Убили? – испугалась Ферн.
Абби пожала плечами.
– Одни говорят – да, другие – нет. Только я думаю, бедная напуганная девушка никого не убивала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61