Алекс пожал плечами.
— Да так, одна мошка. Ничтожество. Живет где-то поблизости. Вот, пожалуй, и все, что я могу о нем сказать.
— Да плевать мне, сквайр он или граф, как ты, — сварливо сказал Майлз. — Я хочу знать, кем он приходится Виктории.
— Он далеко не так с ней близок, как ему хотелось бы, — хохотнул Алекс. — Ухаживает за ней вот уже несколько лет, но, насколько я знаю, леди его ухаживаний никоим образом не поощряет.
— Сегодня он вокруг нее прямо кругами ходит.
— Ничего удивительного. Решил, должно быть, что смерть отца Виктории предоставила ему удачную возможность как следует взяться за девушку. Разделить с ней печаль, вволю посочувствовать — ну и все такое.
— По-моему, он просто напыщенный осел! — прорычал Майлз.
Алекс с минуту смотрел на приятеля, удивленный силой неприязни, которую тот выказывал по отношению к незнакомому, в общем, человеку.
— А я и не знал, что тебя заботят джентльмены, которые, по твоему образному выражению, ходят кругами вокруг леди Виктории.
— Джентльмены меня не заботят, — быстро сказал Майлз. — Меня заботит Гилфорд. Во-первых, потому что он кретин, а во-вторых, потому что он относится к тем мерзавцам, которые надеются приобрести для себя выгоду, предлагая утешение женщине, оказавшейся в затруднительном положении.
Алекс был далеко не глуп, и все попытки Майлза скрыть интерес к Виктории Пемброк нисколько не ввели его в заблуждение. Помолчав, он сказал:
— Коль скоро леди нужен человек, чтобы поплакаться ему в жилетку, а ни ты, ни я рисковать своими жилетами в этом смысле не намерены, не следует слишком уж злобствовать над тем, кто оказался рядом с ней в трудную минуту.
— Но ведь он же идиот! — в сердцах вскричал Майлз. — Нравится мне эта леди, или нет, ее отец сэр Джон был добрым другом моего отца, и я не могу просто так стоять и наблюдать за тем, как напыщенный, страдающий манией величия болван навязывается к ней со своими утешениями.
Алекс более был не в состоянии выносить гневные тирады Майлза, а потому самым неприличным образом расхохотался.
— Бог ты мой, какие слова — «напыщенный», «мания»! Знаешь, Уэлсли, я и представить себе не мог, что вы, американцы, употребляете подобные обороты. Надо будет и мне взять эти словечки на вооружение и при случае вставить в разговор — то-то будет смеху!
— Знаешь что, Шоу, — заткнись, — мрачно посоветовал приятелю Майлз. — Ты ведешь себя просто неприлично: ржешь, как жеребец, в доме, где только что схоронили главу семейства. Как-то это не вяжется с об-Разом добропорядочного англичанина и джентльмена. Ты не находишь?
Алексу хватило такта принять рекомендации Майлза к сведению.
— Ты прав, — сказал он, изо всех сил кусая нижнюю губу, чтобы сдержать рвущийся наружу смех. — Что-тс я не ко времени развеселился, так что прошу меня извинить. Но с другой стороны… Живая картина, которую вы тут с Гилфордом представляли, когда ходили кругами вокруг Виктории, злобно пыхтели и смотрели друг на друга волком, надеясь взять на себя миссию утешителя бедной девушки, — эта картина тоже не слишком соответствовала траурному настрою.
Теперь настала очередь Майлза раскаиваться в своем поведении.
— Похоже, я тоже должен перед тобой извиниться, — пробормотал он.
Хитрая улыбка на устах Алекса мгновенно превратилась в широкую ухмылку.
— Да чего уж там… Тебе, как американцу, прощается. Всякий знает, что вы, янки, не умеете вести себя в приличном обществе.
Майлз метнул на приятеля убийственный взгляд, но сдержался и не стал вступать в перепалку.
— Пойду-ка я лучше разыщу бабушку и уберусь из этого дома куда подальше, чтобы не огрести новых оскорблений от спесивых и чопорных англичан.
— Ты забыл — «напыщенных» и страдающих «манией величия», — подмигнул ему Алекс. — Вот мы какие!
Майлз одарил приятеля не слишком любезным взглядом, после чего удалился, оставив Алекса в одиночестве. Тот покачал головой и тихонько рассмеялся: уж больно забавно было наблюдать, как его одуревший от ревности друг пытался завоевать сердце Виктории Недотроги.
10
— Сегодня леди Фиона обратилась ко мне с просьбой, которая чрезвычайно меня заинтриговала.
Майлз изобразил на лице неподдельный интерес и посмотрел на бабушку, сидевшую напротив него в карете.
— Вот как? А в чем интрига-то?
— Она сказала, что хочет конфиденциально со мной поговорить на очень важную тему. Леди Фиона вела себя настолько загадочно, что уж и не представляю, что у нее было при этом на уме.
Сообщение бабушки показалось Майлзу занятным.
— Как думаешь, что ей на самом деле было нужно?
Регина улыбнулась и, прежде чем заговорить, долго расправляла многочисленные складки своего черного бархатного платья. Майлз не выдержал и задал старушке вопрос, которого она, судя по всему, дожидалась.
— Бабушка, хватит напускать туману! Говори скорей — что, по твоему мнению, леди Фиона хочет с тобой обсудить?
— Думаю, она хочет продать мне Пемброк-хаус.
У Майлза от удивления отвалилась челюсть.
— Ты шутишь?
— Вовсе нет.
Майлз, недоумевая, продолжал, как фарфоровый болванчик, качать головой.
— Почему, скажи на милость, ты пришла к такому выводу?
— А потому, мой милый, что несчастная женщина осталась совершенно без средств.
— Я уже сто раз это слышал, но ты сама говорила мне несколько дней назад, что леди Фиона постарается любой ценой сохранить поместье и поручит Виктории вести все дела, связанные с его поддержанием.
— Признаю, говорила, — согласилась Регина, — но, как выяснилось, Фиона не так глупа, как я поначалу думала.
— А ты уверена, что она хочет поговорить с тобой именно на эту тему?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112