Часом позже, выйдя из Мэгфилдского трактира, Бенджамин передернулся, почувствовав дуновение холодного, наполненного соленой влагой ветра. В эту промозглую, сырую мартовскую ночь должен был появиться на свет его ребенок. Снедаемый нетерпением, Бенджамин обратился к тестю:– Я должен вернуться домой. Я хочу быть вместе с Дженной.Что-то неладно, вдруг уверился Бенджамин. В действие вступили какие-то жестокие, злые, безжалостные силы. Перекрестившись, Бенджамин галопом умчался в темноту.Проезжая по гряде над Бэйнденом, он увидел, что между деревьями мелькает свет фонаря и, решив, что это посланец из дома Кэсслоу, двинулся навстречу. Но это были два всадника, причем даже на расстоянии Бенджамин распознал в одном из них женщину. Что-то в ее облике было пугающе знакомым, и когда фонарь вдруг качнулся под порывом ветра, Бенджамин увидел облако пушистых светлых волос и узнал Дебору Мейнард. Значит, она вернулась в Мэгфилд в ту самую ночь, когда он должен стать отцом.Его первым порывом было избежать встречи, и Бенджамин, пригнувшись в седле, направил коня в густые заросли. Но сразу же вслед за этим он услышал крик ужаса и, присмотревшись, увидел, что Дебора и ее спутник остановились перед каким-то темным, приземистым строением, а лошадь Деборы, испуганно заржав, встала на дыбы.Бенджамин так никогда и не смог понять, что заставило его устремиться к ней на помощь. Ухватив лошадь под уздцы, он заставил ее стоять спокойно, но Дебора даже не взглянула на него, вперившись взглядом в таинственное строение. Это была кузница, и, поскольку Бенджамин не узнал ее, то сразу потерял ориентировку и решил, что свернул не в ту сторону и заблудился.– Где мы? – спросил он.Никто не ответил, а спутник Деборы, слуга из Глинда, к удивлению Бенджамина, вдруг издал испуганный возглас и умчался прочь. Воцарилась тишина, которую нарушало только завывание холодного соленого ветра, но в следующее мгновение все ночные звуки показались им преувеличенными во стократ. В уши Бенджамина ударила разноголосица ночных тварей, больших и малых, всхрапывание и фырканье их лошадей, крики сов.Повернувшись, он взглянул на кузню. Над горном склонился монах с выбритой тонзурой, открывавшей костистый, обтянутый кожей череп.– Где мы? – повторил Бенджамин, но Дебора снова не ответила, и короткий взгляд на ее замерший профиль убедил плотника, что она находится в состоянии, близком к трансу, и не в силах оторвать глаз от монаха.Очень медленно кузнец повернулся к ним, и Бенджамин замер, глядя в его огромные, как озера расплавленного металла, нестерпимо сверкающие глаза.– Кто вы? – выкрикнул плотник, но вместо ответа монах отвернулся и вновь склонился над горном.Откуда ни возьмись, вдруг поплыли волны тумана – небывалое при таком ветре явление – и скрыли от них кузницу и монаха.– Господи, спаси нас! – воскликнул Бенджамин. – Что это было, видение?Дебора повернулась к нему, и по ее ошеломлен ному взгляду Бенджамин догадался, что она только сейчас поняла, что это он.– Наверно, это был предвестник смерти, – прошептала она.Осознав, что когда они виделись в последний раз, то предавались самому интимному на свете занятию, Бенджамин поспешил заявить:– Мы с Дженной помирились, Дебора.Дебора бросила на него полный презрения взгляд.– Я была не в себе, когда это случилось. Больше я не интересуюсь мужчинами. Я, наконец, изгнала дьявола, и за это сама была изгнана. Теперь моя единственная забота – это мой сын. Ты не знаешь, где он?– Большую часть времени он проводит со своей няней, Сарой Стивен. К сожалению, твой муж совершенно им не интересуется.– Она по-прежнему каждый вечер возвращается из Бэйндена домой?– Да, и, как правило, берет с собой ребенка. Лучше всего тебе обратиться к ней, Дебора. – Бенджамин дотронулся до ее руки. – Прости мне то, что я тогда сделал.В свете фонаря ее лицо выглядело пепельно-бледным.– Нет, это ты прости меня. Иногда я бываю дикая, ты сам видел. Больше это не повторится.– Надеюсь, что нет, – с горечью отозвался Бенджамин.– Бенджамин, последняя просьба. Не мог бы ты проводить меня до дома Стивена? Я слишком напугана, чтобы ехать туда одна.Бенджамин заколебался, ему хотелось поскорее очутиться рядом с Дженной, но он знал, что не может оставить Дебору одну, беззащитную, посреди леса в эту темную ночь.– Тогда давай побыстрее, – нехотя согласился он, – моя жена рожает, и я хочу поскорее вернуться к ней.Дебора не ответила, лишь слегка кивнула головой, и они, пустив лошадей в галоп, поскакали в сторону деревни. Выехав на восточный тракт, на середине подъема они повстречали матушку Мауд, ковылявшую к своему дому.– Доброго вечера вам обоим, – пожелала она.В слабом свете фонаря ее широкое лицо колыхалось, как расплывчатый пудинг.– Как, это Дебора… – изумленно пробормотала старуха и вдруг, узнав Бенджамина, взвизгнула: – И ты, Мист! Итак, вы все еще вместе!Плотник хотел остановиться и сказать, что он не видел Дебору Мейнард уже больше полугода; что Мауд мерзкая старая сплетница и хватит ей лезть в чужие дела, что единственное его желание – поскорее оказаться рядом с Дженной, но у него не было времени для объяснений.– Мы случайно встретились только сегодня вече ром, – коротко бросил Бенджамин и ускакал, оставив Мауд глядеть им вслед.Ее лицо сморщилось и превратилось из пудинга в орех, на губах заиграла дьявольская усмешка.
Роды были тяжелыми. Вначале молодая мать стонала и вскрикивала, снова и снова призывая к себе мужа, но потом, когда боль сделалась нестерпимой, она вдруг открыла глаза и пробормотала:– Что бы ни было, больше я не буду кричать. Я переплыву это море в одиночку, если так нужно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160