Саймон прижал руку любимой к груди.
— Умоляю тебя, не покидай меня. — Его глаза затуманились слезами. — Ты нужна мне. В тебе моя жизнь. Элайзия, моя драгоценная любовь. Возьми мою силу.
Он погладил ее по лицу и смахнул слезинки со щек. В ответ несчастная слабо улыбнулась.
Охваченный отчаянием, Саймон повернулся к доктору.
— Неужели вы нечего не можете сделать? — с осуждением воскликнул он.
Фрейзер уже не в первый раз взывал к доктору. Тот снова отрицательно покачал головой.
— Миледи слишком маленькая, чтобы родить такое крупное дитя. Это непреодолимое препятствие.
— Господи, я больше не могу выносить ее страдания. Сделайте что-нибудь с ребенком, только избавьте ее от этих мук.
— Вы же говорите о человеческой жизни, лорд Лавет!
— Проклятие, вы правы! — взорвался Саймон. Тревога за любимую полностью лишила его свойственного ему терпения. — О человеческой жизни, о жизни женщины, которую я, люблю и которая лежит здесь. Я приказываю вам немедленно вытащить из нее ребенка любым способом, только не дайте ей умереть. Какой смысл в том, что умрет и она, и ребенок? — уже кричал он.
Элайзия выгнулась на кровати и застонала от боли. Доктор испуганно посмотрел на Саймона.
— Уверен, что это скоро закончится, милорд. Теперь схватки стали непрерывными, — добавил доктор, пытаясь успокоить обезумевшего от горя Саймона.
— И как долго, по-вашему, она сможет это выносить? — с безнадежностью в голосе воскликнул тот. — Великий Боже, неужели вы не видите, что она не родит его, если вы немедленно хоть что-нибудь не сделаете!
Бриандра, которая все это время молчала, положила руку отцу на плечо.
— Элайзия хотела бы спасти ребенка, папа. Ты должен уважать ее желание.
Саймон посмотрел на дочь так, будто обвинял ее в предательстве. Полный смертельной муки крик Элайзии помешал ему заговорить. Доктор подбежал к кровати и склонился над несчастной.
— Думаю, вам следует покинуть комнату.
В решительном ответе Саймона Фрейзера в полной мере проявилась властность, присущая шотландскому лэрду, который привык приказывать и не сомневался, что любой его приказ будет незамедлительно исполнен:
— Я останусь здесь.
Доктор кивнул и обратился к Бриандре:
— Леди Бриандра, окажите любезность, позовите камеристку.
Бриандра поспешила в коридор. При звуке захлопнувшейся за ней двери Элайзия встрепенулась и в панике закричала:
— Сим, где ты?
— Я здесь, рядом, любимая, — проговорил Саймон.
Элайзия открыла глаза и улыбнулась ему.
— Я так испугалась, Сим. Ты не покинешь меня? — взмолилась она.
— Обещаю, — с нежностью произнес лорд. — Но ты, родная, должна пообещать мне то же самое.
Когда начались схватки, Элайзия вновь душераздирающе закричала и вцепилась в его руку. Ее ногти впились ему в ладонь. В последующий час единственное, что давало ей силы, было сознание, что Саймон рядом, и ощущение его ладони в своей руке.
Наконец сын Саймона и Элайзии, сморщенный, в красных пятнах, появился на свет. Младенец громко кричал, возмущенный слишком долгими родами.
Дав жизнь сыну, Элайзия, казавшаяся еще более бледной, неподвижно лежала на кровати. Тяжелые роды, последовавшее за ними обильное кровотечение полностью обессилили женщину. Ее глаза были закрыты, дышала она замедленно и с трудом.
Саймон, так и не выпустивший ее руки, сидел рядом. Желая остаться с любимой наедине, он прогнал всех из комнаты. Фрейзер никогда не отличался особой набожностью, однако строго следовал христианским заповедям и обладал отзывчивым и сострадательным сердцем. Став лэрдом, он предоставил членам клана свободу вероисповедания с условием, что те будут уважать всех, кто придерживается другой веры.
И вот сейчас Саймон молился, благодаря Господа за великий дар — за сына. Он выражал свою признательность и за то, что когда-то Господь подарил ему дочь. Он молил Всемогущего Господа о том, чтобы он взял его жизнь вместо жизни этой женщины, грех которой заключался только в том, что она полюбила.
Элайзия открыла глаза и молча наблюдала за Саймоном. Погруженный в молитву, лэрд сидел, склонив голову. Ее сердце преисполнилось нежности. Она слабо сжала его руку, и Фрейзер встрепенулся. Суровое выражение на лице Саймона уступило место радости.
— У нас сын, любимая.
У Элайзии по щекам заструились слезы. Ее ликование передалось Саймону.
— Можно мне взглянуть на него? — еле слышно прошептала она.
— Конечно, любимая.
Саймон осторожно взял из колыбели новорожденного и вложил Элайзии в руки. Малыш зевнул, взмахнул ручками и снова заснул.
Элайзия с умилением разглядывала розовощекого сына, чью головку покрывал темный пушок.
— О, Сим, он прекрасен, — с благоговением проговорила женщина. У нее задрожал подбородок, но она усилием воли подавила рыдания. — Придет день, и он станет таким же красивым, как его отец.
Саймон забрал у нее тугой сверток и положил в колыбель. Лэрд знал, о чем подумала Элайзия: она не увидит, как ее предсказание сбудется. Стремясь справиться со своими переживаниями прежде, чем повернется к ней, Саймон сжал края колыбели с такой силой, что суставы побелели.
Но Элайзия не смотрела на него, ее глаза снова закрылись. Саймон сел рядом и взял ее руку в свою. Слезы душили его, сердце разрывалось от смертельной муки. Ну где ему найти силы сказать ей последнее «прости»?
— Сожалеете, милорд?
Саймон поднял голову и встретился с нежным взглядом Элайзии. Она улыбалась сквозь слезы.
— Ни капельки, миледи, — в который уже раз поцеловав ее ладонь, ответил он. — А вы?
— Ни капельки, милорд. Вы дали мне больше счастья, чем я познала за всю свою жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96