Роберт и Элизабет остались одни. Молодая женщина стояла, прислонившись к стенке стойла, и горящими глазами наблюдала за кобылой и жеребенком.
– Если вы хотите, сударыня, видеть все как следует, – проговорил Керкленд, – лучше смотреть сверху.
И, взяв ее за руку, он помог ей подняться по лестнице на сеновал.
Элизабет растянулась на животе и стала свидетельницей умилительной сцены, происходящей внизу, в стойле. Лисия старательно обхаживала новорожденного детеныша. Его мокрая шкурка блестела, а кобыла терпеливо облизывала маленькое тельце.
– Разве это не прекрасно, Роберт? – У Элизабет от умиления выступили на глазах слезы.
Роберт лег рядом с женой, положил руку ей на плечо и привлек к себе. Он зарылся носом в ее мягкие волосы, его горячее дыхание согревало ей щеку. Так они лежали долго и смотрели на лошадей.
Кобыла слегка подтолкнула жеребенка, и тот попытался подняться. Элизабет затаила дыхание и схватила Роберта за руку, глядя, как малыш пытается встать на свои длинные тонкие ножки.
Потом она с облегчением выдохнула:
– Удалось! Какой он славный, правда? Одни ноги!
Вместо ответа Роберт хмыкнул. Повернувшись на бок, Элизабет заглянула ему в глаза.
– Разве это не самое замечательное из всего, что вы видели, Роберт?
Керкленд смотрел в ее большие карие глаза. Он ощущал рядом с собой мягкую упругость женского тела и в своем собственном теле почувствовал предательское волнение.
– Нет, любовь моя. Самое замечательное из всего, что я видел, – вот оно, передо мной.
И склонившись, Роберт начал покрывать нежными поцелуями губы и глаза Элизабет. Она тихонько вздохнула, когда губы мужа скользнули к ямке на ее шее. Он принялся расстегивать ее платье, не переставая осыпать градом поцелуев губы и глаза жены. Когда он прильнул к ее груди, Бет тихо застонала.
Она помогла мужу раздеться, тот помог раздеться ей. И вот мягкие изгибы ее тела слились с его твердыми мышцами.
Утолив страсть, Элизабет вытянулась подле мужа, а он уткнулся лицом в ее волосы. Оба были в полном изнеможении, оба задыхались, обоим не хотелось шевелиться.
Когда Роберт наконец отодвинулся, Элизабет поежилась. Без объятий мужа ей стало холодно.
Роберт быстро оделся, затем хотел помочь одеться жене. Почему-то – сама не зная почему – она покраснела.
– Не нужно, Роберт, я могу одеться сама, – смущенно пробормотала Элизабет.
Одеваясь, она чувствовала на себе его взгляд. В конце концов молодая женщина подняла глаза. А Роберт, не говоря ни слова, протянул руку и начал выбирать соломинки из ее волос. Он чувствовал, что настроение жены изменилось, и это сбило его с толку.
Схватив Бет за золотистые пряди, Керкленд откинул ее голову. В глазах Элизабет появился страх: он что, хочет ее ударить? Роберт ласково пробежал пальцами по ее лицу, как делает незрячий, когда хочет узнать человека.
– Где же настоящая Элизабет? Сколько разных женщин прячется в глубине этих огромных глаз? – спросил он.
– Во мне нет ничего таинственного, Роберт.
– Ты сведешь меня с ума, женщина. То ты несгибаемо сильна и не жалеешь усилий, чтобы спасти жизнь животному, а через мгновение превращаешься в очаровательного эльфа, приходящего в восторг при виде кобылы с жеребенком. В моих руках ты дрожишь от желания, превращаешься в распутницу. А когда твоя страсть утолена, оборачиваешься стыдливой, невинной скромницей. Кто вы, Элизабет, – волшебница Цирцея или жена Цезаря, которая должна быть вне подозрений? Афродита ли, богиня любви, или Медуза, при взгляде на которую люди обращаются в камень? И что вы – моя сила или слабость?
Элизабет опять легла, и Роберт тоже, и губы их слились в страстном поцелуе.
– Неужели я в самом деле такая загадка? Или вы это сами для себя выдумали? А что на этот счет говорит ваше сердце?
Роберт задумчиво улыбнулся:
– Мое сердце говорит, что я вас люблю. Что я должен вам доверять. Но ведь я никогда еще не встречал такой женщины, как вы. Я никогда и не предполагал, что муж и жена могут быть так близки, как близки мы с вами. Женщины были нужны мне только для утоления моих желаний. А теперь я вдруг обнаружил, что между мужчиной и женщиной может быть близость и помимо той, что возникает в постели.
– Или на сеновале, – засмеялась Элизабет.
– Или на сеновале, – согласился Роберт. – Для меня все это ново, Элизабет. И меня это пугает. Мне нужно время – привыкнуть жить с этим чувством. Вы должны запастись терпением.
– Я вовсе не уверена, что у меня хватит терпения, о котором вы говорите! Я попытаюсь, но обещать наверняка ничего не могу. Для меня ведь все это тоже в новинку. И рассудок говорит, что вы причините мне зло.
– А что говорит ваше сердце?
– А сердце мое говорит, что нужно ловить каждый миг, что вы принадлежите мне ровно настолько, насколько можете принадлежать женщине. Но, Роберт, я не знаю... не знаю, достаточно ли мне этого. А теперь пойдемте, милорд. – Элизабет стала подниматься. – Мы задержались, и ваш ужин, я полагаю, уже давно готов.
Но муж прижал ее к полу, глаза его сверкнули.
– Не думаете ли вы, любовь моя, что я проделал такой путь только ради того, чтобы поесть рубца, приготовленного Ардис?
Элизабет обвила руками его шею, хихикнула, но он закрыл ей рот пылким поцелуем.
Элизабет остановилась у стойла, чтобы полюбоваться на жеребенка, лежащего между передними ногами матери. Лисия возвышалась над ним, готовая защищать свое дитя, она настороженно посмотрела на Элизабет, но, так как та угрозы не представляла, кобыла продолжала жевать сено.
Солнце уже стояло высоко в небе, когда Элизабет вышла из конюшни. Больше в эту ночь они с Робертом почти не разговаривали, потому что вскоре оба уснули глубоким сном, обессилев от ласк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90