. Она негромко напевала печальную мелодию, и ее сердце переполнялось тоской.На особенно грустной ноте припева Энджелин почувствовала, как к горлу подступил комок. Она замолчала, перестала играть и склонила голову на крышку пианино.— Скучаешь по дому, Энджел? — мягко спросил Руарк.Она вздрогнула и удивленно посмотрела на него.— Ах, это ты, Руарк! Я не заметила, как ты вошел.— А то бы непременно сбежала в свою комнату!Энджелин поднялась:— Уже действительно поздно. Пора спать!— Пожалуйста, сыграй еще, Энджел. Я очень люблю слушать, как ты играешь…Она послушно опустилась на стул и заиграла известный спиричуэл. Облокотившись на пианино, Руарк внимательно слушал, попыхивая сигарой.— Дома мы с Большим Чарли часто пели эту песню, когда работали в поле, — пояснила Энджелин.— Я верну его тебе, если ты этого хочешь, — неожиданно предложил Руарк.Она удивленно подняла на него глаза:— Что вернешь?— Скотткрофт. Твой дом. Если ты этого хочешь, я верну его тебе.— Ну конечно, всемогущий Руарк Стюарт с помощью своего необъятного кошелька способен пересекать океаны и континенты! Для него ведь нет ничего невозможного…Она закончила бравурным крещендо, с грохотом опустила крышку пианино и поднялась со стула. Однако Руарк, схватив Энджелин за руку, не дал ей уйти.— А какой смысл иметь деньги, если их не тратить? Если ты трясешься над каждым долларом, хотя у тебя их миллионы, значит, ты беднее самого бедного нищего, у которого нет ни гроша! Деньги могут купить все…Энджелин молча стояла и слушала. Лишь на мгновение она обратила на Руарка холодный взгляд и иронически спросила:— Неужели?Затем красноречиво взглянула на его руку, и Руарку нехотя пришлось ее отпустить.Она тут же направилась в свою комнату. Руарк, бросив окурок в камин, поспешил за ней.— Энджел, пожалуйста, не убегай хоть на этот раз!..Схватив Энджелин за талию, он силой повернул ее к себе и неожиданно дотронулся рукой до жемчужных сережек, блестевших у нее в ушах.— Когда я дарил тебе эти серьги, я даже не предполагал, какую роковую роль они сыграют в нашей жизни!.. Ты знаешь, что именно благодаря им я узнал, что ты в Виргинии?— Мне бы хотелось как можно скорее забыть тот день, Руарк…Как будто не желая стоять к нему слишком близко, Энджелин отошла к окну.— А мне бы хотелось забыть тот день, когда я вернулся в наш номер в парижском отеле и обнаружил твою записку: «Спасибо за все… Я устала вести такую жизнь».Он снова схватил ее за плечи и повернул к себе лицом.— Черт побери, Энджел, неужели я не заслужил хотя бы нормального объяснения?Она с вызовом посмотрела ему в глаза:— Я уже устала объяснять! Кроме того, мне не хотелось причинять тебе излишнюю боль…— Неужели ты полагала, что такая сумбурная, ничего не объясняющая записка может облегчить мое состояние?Энджелин тоже начала терять терпение.— А что, по-твоему, я должна была написать? Что я ухожу к другому? Такое объяснение тебя бы устроило?— Как сказать… Тогда мне пришло в голову именно это.Она удивленно округлила глаза, услышав столь неожиданное заявление.— Так ты всерьез полагал, что я ушла от тебя к другому?— Такая причина представлялась мне вполне вероятной — в ряду многих прочих.Он отпустил ее и отошел к камину.— Да в голову лезли десятки возможных причин! Все, кроме истинной…— Впрочем, чего я удивляюсь? В самом деле, что еще ты мог подумать? Ты ведь всегда считал меня шлюхой, способной в любой момент сбежать, прельстившись более тучными пастбищами!..Он в гневе обернулся к ней:— Это неправда! Ну сколько раз можно извиняться за слова, сказанные однажды сгоряча?Энджелин печально покачала головой:— Руарк, в нашем споре бесконечно повторяются одни и те же аргументы, но мы не в силах изменить прошлое…Внезапно, пораженный какой-то догадкой, Руарк пристально посмотрел на Энджелин и скороговоркой пробормотал:— Господи, как же мне это раньше не пришло в голову?..Глубоко вздохнув, как будто на что-то решившись, он, наконец, задал вопрос, который, вероятно, его мучил:— Тебя в Виргинии кто-то ждет?— Нет.— Но тогда зачем?..Руарк не договорил. Вид у него был крайне обескураженный.— Тогда зачем возвращаться туда, если все, кто тебя искренне любит, находятся здесь?..— Как бы я сама хотела ответить на твой вопрос!.. Не знаю, что это — гордость, боль, гнев… А возможно, сочетание всех этих трех причин. Но каковы бы они ни были, Руарк, мы слишком глубоко ранили друг друга. Эту боль нельзя забыть! Словом, мосты сожжены, и возврата к прошлому быть не может…На глазах Энджелин показались слезы. Руарк обхватил ладонями ее лицо.— Ты помнишь, что я сказал, когда мы заключали пари? Я и теперь не отказываюсь от своих слов. Если даже завтра на скачках победит твой жеребец, я не смогу отказаться ни от тебя, Энджел, ни от Томми…С этими словами он заключил ее в объятия и привлек к себе. Им двигала не любовная страсть, а потребность с нежностью прикоснуться к любимой женщине.И в Энджелин это объятие не пробудило любовного пыла, а лишь радость от того, что ее обнимает любимый человек. Возможно, уже завтра все будет по-другому, а пока здесь и сейчас двое любящих людей наслаждались близостью…Руарк слегка наклонил голову, и их губы слились в нежном поцелуе.— Спокойной ночи, Руарк, — прошептала Энджелин.— Спокойной ночи, Энджел, — так же тихо ответил Руарк, отпуская ее.Он остался стоять у подножия лестницы, а она начала подниматься к себе. Лишь шелест ее шелкового платья нарушал тишину. На верхней ступеньке Энджелин остановилась и глянула вниз. На какое-то короткое мгновение их взгляды встретились.Каждый их жест, каждое движение души было полно самой настоящей, искренней любви — и все же пресловутая гордость мешала Руарку и Энджелин произнести это волшебное слово!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120