– Са se voit! – сказала она.
Сэр Тристрам взял себе с блюда бараньи отбивные и огурцы.
– Люди, с которыми я встречалась в Англии, – продолжила Эстаси после короткого молчания, – считали очень романтичным, что я спаслась от террора.
Она как будто призывала его также считать это романтичным, но сэру Тристраму было известно, что Сильвестр ездил в Париж задолго до Начала террора и увез внучку из Франции совершенно обычным способом.
– Да, в самом деле, – только и заметил он.
– Я знаю семьи, которые сбежали из Парижа в повозке со свеклой, – восхищенно рассказывала Эстаси, – а солдаты протыкали эту cвеклу штыками.
– Надеюсь, они не проткнули штыками никого из этой семьи?
– Нет, но они легко могли бы это сделать! Вы совсем не понимаете, что такое сейчас Париж. Все живут в страхе! Опасно даже выйти за дверь.
– Какое это облегчение для вас – оказаться в Суссексе.
Она остановила взор больших глаз на его лице и разочарованно произнесла:
– Так вы не любите волнующих вещей, mon cousin?
– Я не люблю революций, если вы это имеете в виду.
– Ах нет! Зато столько романтики и приключений!
Он улыбнулся:
– Может быть, и мне это нравилось, когда мне было восемнадцать.
Наступило неловкое молчание.
– Дедушка сказал, что вы будете мне очень хорошим мужем, – спокойно произнесла Эстаси.
Захваченный врасплох, Шилд вежливо ответил:
– Я приложу все усилия для этого, кузина.
– Надеюсь, – сказала Эстаси, с неодобрением рассматривая блюдо с тарталетками из чернослива, – что так и будет. Вы представляетесь мне хорошим мужем!
– В самом деле?! – воскликнул задетый ее тоном сэр Тристрам. – Мне жаль, но я не могу ответить комплиментом на комплимент, сказав, что вы кажетесь мне хорошей женой.
Легкая грусть на лице Эстаси тут же исчезла. Она озорно улыбнулась:
– О да! Вы правы: едва ли я стану хорошей женой! Но как вы считаете, я красива?
– Очень, – честно ответил Шилд упавшим голосом.
– Да, вот и я так думаю! – согласилась Эстаси. – Полагаю, в Лондоне я могла бы иметь большой успех, потому что выгляжу совсем не так, как англичанка. Я заметила, что английские мужчины относятся к иностранкам с большим вниманием.
– К несчастью, – откомментировал сэр Тристрам, – в Лондоне уже столько французских эмигрантов, что едва ли вы сможете там стать достаточно заметной персоной.
– Я теперь вспомнила! – воскликнула Эстаси. – Вы вообще не любите женщин!
В который раз с досадой ощутив у себя за спиной присутствие лакея, сэр Тристрам бросил взгляд на пустую тарелку кузины и поднялся из-за стола.
– Лучше пройдем в гостиную, – предложил он. – Едва ли здесь подходящее место, чтобы обсуждать… э-э… такие дела!
Эстаси, которая, вероятно, относилась к лакеям как к предметам мебели, удивленно оглянулась, но без возражений согласилась покинуть столовую. Они прошествовали в гостиную, и она выпалила, едва дверь успела за ними закрыться:
– Скажите, вы против нашей женитьбы?
– Моя дорогая кузина, не знаю, кто вам сказал, что мне не нравятся женщины. Это большое преувеличение.
– Да, но вы все же возражаете?
– Если бы я был против этого брака, меня бы здесь не было.
– В самом деле? Но ведь каждый должен делать то, что ему скажет дедушка!
– Вовсе не каждый, – возразил Шилд. – Сильвестр, тем не менее, знает, что…
– Вы не должны называть своего двоюродного дедушку Сильвестром! – перебила его Эстаси. – Это совсем неуважительно!
– Мое дорогое дитя, во всем мире в течение последних сорока лет его называют Сильвестром.
– О! – с сомнением воскликнула Эстаси. Она опустилась на софу, обитую атласом в голубую и золотую полоску, сложила руки и выжидательно посмотрела на своего будущего мужа.
Этот открытый, бесхитростный взгляд показался ему сейчас несколько смущенным, и он ободряюще произнес:
– В этой ситуации есть некоторое неудобство, кузина, и, увы, я не тот, кто мог бы его устранить. Вы должны простить мне, если я показался вам немного бесчувственным. Сильвестр устраивает этот брак по расчету, и у нас нет времени узнать друг друга поближе – прежде чем мы пойдем к алтарю.
– Во Франции никогда не знакомят с человеком, с которым предстоит обручиться, потому что до свадьбы не разрешается даже говорить с ним наедине!
– Было бы абсурдно притворяться, будто кто-то из нас ощущает по отношению к другому какое-то чувство, которое бывает у обрученных пар, но… – решил продолжить сэр Тристрам.
– О да, я тоже так думаю! – откровенно призналась Эстаси, перебив его в который раз.
– И тем не менее, – настойчиво говорил сэр Тристрам, – я знаю, что именно такие браки часто оказываются счастливыми. Вы обвинили меня в том, что я плохо отношусь к женщинам, но поверьте мне…
– Я же ясно вижу, что вы не любите женщин, – перебила Эстаси. – И спрашиваю себя: почему вы все же хотите жениться?
Сэр Тристрам немного поколебался, а потом ответил напрямик:
– Может быть, если бы я имел брата, то не стал бы жениться, но я последний в роду и не могу допустить, чтобы он угас, когда я умру. Мне повезет, если вы согласитесь стать моей женой. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы у вас не было причин сожалеть об этом. Могу я сказать Сильвестру, что мы согласны соединить наши руки?
– Qu' importe? Это его приказ, он и так знает, что мы поженимся. Как вы думаете, мы будем счастливы?
– Надеюсь, кузина.
– Да, но должна вам признаться, что вы вовсе не тот тип мужчины, за которого я хотела бы выйти замуж. Это очень печально! Я думала, что в Англии мужчина может влюбиться и жениться по собственному выбору. А теперь я вижу, что здесь все так же, как и во Франции.
– Вы определенно слишком молоды, чтобы выходить замуж, но, когда Сильвестр умрет, вы останетесь одна и можете попасть в довольно затруднительную ситуацию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79