По глазам вижу», – подумал Сэмюэль и сказал, пронзив девушку убийственным взглядом:
– И, конечно, это будете делать вы?
– А кто еще? – улыбнулась она в ответ. – Ведь я же их и наложила.
– Должен сказать, что у нее рука ни разу не дрогнула, – вставил Микайя, ухмыляясь.
Оливия разломила на мелкие кусочки кукурузную лепешку, обильно полила медом и молоком, присела с тарелкой на краешек кровати и занялась кормлением больного. – Не торопитесь. Я не хочу, чтобы вы перепачкали чистые простыни.
Несмотря на боль в боку, Сэмюэль чувствовал себя отдохнувшим и поздоровевшим. Он чуть было не выразил желание завтракать самостоятельно, но приметил нервозность девушки и то, как она старается сидеть от него как можно дальше, чтобы ненароком не коснуться, и усмехнулся про себя… Потом, склонив голову набок, с невинным видом уставился на Оливию:
– Я жду. И я очень голоден.
Приказав руке не дрожать, она поднесла ложку ко рту Сэмюэля и проследила, как разжались и сомкнулись красиво очерченные губы. Оливия помнила, как эти губы обжигали ее кожу, нежно касаясь горла, висков и щек, как ласкали ее рот, заставляя раскрыться, впустить жаркий трепещущий язык. Она смотрела, как он медленно жует, смакуя сладость меда на языке, и проглатывает, как сокращаются мускулы под бронзовой кожей шеи… Отчего простой акт принятия пищи вызывает в ней такое сладкое томление?
Оливия почувствовала его взгляд и вышла из гипнотического транса.
– Держите! Сегодня вы уже достаточно окрепли и можете есть сами, – проговорила она, шлепнув на постель перед ним тарелку и ложку. Когда Оливия встала и двинулась к двери, ей показалось, будто за спиной послышалось: «Трусишка».
Солнце уже стояло в зените, когда, сидя на корточках перед шкурой бизона, которую Микайя растянул на деревянной раме, девушка принялась за работу. Вначале нужно было втереть сероватую массу из мозгов и пепла, придававшую мягкость и эластичность, а когда она впитается, шкуру следовало снова вычистить скребком и опять высушить. Затем разводили костер, забрасывали пламя свежими ветками и над густым дымом развешивали шкуру. После этого она не коробилась, даже если попадала под сильный дождь.
Какое-то время Микайя молча наблюдал за тем, как истово трудится Искорка, расставив локти, выгнув спину и без устали работая кулачками. Казалось, она вкладывала всю душу в это занятие или пыталась уйти от своих мыслей.
– Знаешь, – с расстановкой сказал великан, – тебе будто оса в штаны залетела. Не из-за этого ли смазливого парнишки-солдатика? – В глазах великана светилась смешинка.
Оливия выпрямилась и отбросила тыльной стороной руки прядь волос со лба:
– Сэмюэль Шелби давно уже не парнишка.
Джонстон помолчал, словно всерьез обдумывая эту проблему.
– Пожалуй, тут ты права. Он действительно уже не мальчик, вполне взрослый мужчина. – Запустив всю пятерню в бороду, великан, как бы размышляя вслух, добавил: – Во всяком случае, кое-какие органы у него вполне созрели, это точно.
Кровь прилила к щекам Оливии с такой быстротой, что казалось, кожа через мгновение вспыхнет.
– Микайя Джонстон! – почти прокричала она. – Меня не интересует ни полковник Шелби, ни его так называемые органы. По крайней мере, теперь, когда я избавилась от его грязных приставаний. – Оливия почувствовала, что несколько зарапортовалась, и еще больше разрумянилась.
– Конечно, я всего лишь сторонний наблюдатель, – продолжал Микайя, как бы не замечая излишней горячности девушки, – но вы мне напоминаете пару рысей, самца и самку. Знаешь, как они рычат и хвостами хлещут, будто вот-вот в драку ринутся, а потом вместе готовят общее жилье.
– Терпеть не могу этого самонадеянного и самовлюбленного истукана, а ведь придется с ним, видимо, зиму коротать в одной хижине. Он всех женщин ненавидит, и все из-за его покойной жены. По его словам, она… она совершила очень дурной поступок. – Оливия не решилась поделиться с Микайей тайной, которую выболтал в горячечном бреду Сэмюэль. Конечно, его жена – дрянь, но нельзя же из-за какой-то одной мерзавки возненавидеть весь женский род, в том числе и ее, Оливию; просто нечестно и несправедливо.
– В таком случае, – произнес Микайя, задумчиво почесывая бороду, – может, тебе стоило бы все же переубедить его.
– Мне в высшей степени наплевать, что он думает о женщинах вообще и о каждой из них в частности.
Микайя промолчал, присел рядом, запустил ладонь в миску, вынул пригоршню смеси мозгов и пепла и предложил:
– Давай-ка я немного поработаю, а тебе не мешает охладиться. Пойди искупайся. Это тепло недолго еще продержится. Получай удовольствие, пока есть такая возможность.
Идея понравилась Оливии. Можно будет помыть голову чудесным пахучим мылом, которое продал недавно прохожий купец. Нет, конечно, Оливия не собиралась прихорашиваться ради Сэмюэля, она просто любит чистоту. Рассудив таким образом, девушка весело улыбнулась и сказала:
– Отличная мысль. Помыться всегда полезно.
Она встала, тщательно вытерла о тряпку руки и собралась было пойти в хижину за мылом, полотенцем и чистой одеждой, но ее остановил голос Микайи.
– Когда у тебя появится свободная минута, – ехидно напомнил он, – все же надо будет снять Шелби швы. – Великан с удовлетворением отметил, что девушка вздрогнула, и хитро усмехнулся.
– Если он к этому готов, я могу это сделать в любое время, – отозвалась Оливия и пошла к дому.
Микайя принялся за работу, тихо насвистывая какую-то мелодию.
Зайдя в хижину, Оливия облегченно вздохнула, увидев, что Сэмюэль мирно спит. Значит, за каждым ее движением не будут следить насмешливые синие глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149