– Я слышал, что кто-то вошел сюда, но никак не думал, что это ты.
Взгляд его, как уже случалось неоднократно, скользнул по ее фигуре – от разметавшихся по ветру пышных волос до подола вконец изношенного коричневого платья для верховой езды. Цвет этот был не в чести у большинства женщин, но Мерседес всегда следовала своему вкусу.
Ее тронутая загаром кожа и янтарные глаза только выигрывали, когда она носила шоколадного оттенка одежду. Несмотря на явную ветхость, платье идеально облегало ее гибкое тело. Она расстегнула верхние пуговицы, и этого было достаточно, чтобы Ник разглядел края двух нежных полушарий.
Мерседес ощутила, как его волчьи глаза впились в ее груди, и поборола в себе инстинктивное желание загородиться от них, застегнув платье.
Однако она не сделала этого и, выдержав его взгляд, произнесла с вызовом:
– Мы не ждали, что ты явишься сегодня. У нас нет обеда, но я велю Ангелине зарезать цыпленка. Лазаро натаскает тебе воды для ванны.
Последнее было весьма кстати. Он весь покрылся потом, а в волосы, в уши, в рот набилась степная пыль.
Он усмехнулся.
– Неужели я вызываю в тебе отвращение? – спросил Ник, поигрывая тяжелой кобурой, свешивающейся с плеча, и придвинулся к ней вплотную.
Она разозлилась на себя за то, что его близость так возбуждает ее.
– Да, конечно. И даже большее отвращение, чем ты думаешь! – вырвалось у нее.
От него исходил крепкий дух потного мужского тела, но почему-то для нее этот запах был не лишен приятности. И еще пахло кожей от ремня и кобуры, конским потом и пылью. Струйки соленой влаги собрали эту пыль в грязевые потоки, кое-где уже засохшие на волосатой груди и плоском животе. Пот струился по телу и проникал ниже талии под пояс черных обтягивающих штанов.
После свадьбы Лусеро несколько раз ложился с ней в постель, но она никогда не видела его обнаженным. И сейчас тело его выглядело таким же крепким и мускулистым, как и в те моменты, когда он наваливался на нее, сбрасывая свое семя в ее негостеприимное лоно.
Ее взгляд, казалось, обрел собственную волю и вопреки желанию Мерседес занялся изучением выпуклых мышц, спрятанных под бронзовой от загара кожей, покрытой бесчисленными рубцами и шрамами самых разных размеров – от крохотных до громадных с неровными краями.
Мерседес уставилась на ужасный разрез, проходящий от груди через весь правый бок. Произнесенные им слова наконец вывели ее из транса.
– Сабельный шрам – это подарок одного из бойцов генерала Эскобедо, – сухо пояснил он, немного озадаченный волнением, которое вызвало в ней созерцание мужского тела.
Вероятно, она поразилась тому, сколько он заимел шрамов за время их разлуки. Причем большинство из них были старые раны. Николас постарался найти приемлемое объяснение.
– На первых порах мне пришлось особенно туговато. Дальше было уже полегче. За четыре года можно приобрести еще и не такое богатство.
Мерседес растерянно моргнула, подняла глаза и встретила его насмешливый взгляд.
– Да, я убедилась теперь в этом… но для патрона неприлично разгуливать по поместью полуодетым и вооруженным до зубов, словно разбойник. Будь добр, надень рубашку и отдай оружие кому-нибудь из слуг. О нем позаботятся.
– Ты заговорила так сладко, как и подобает соскучившейся супруге. Ты и впрямь скучала по мне, Мерседес?
Он взял ее за распахнутый ворот платья и привлек к себе.
– Не я один здесь полураздет…
Он ткнулся носом в ее кожу ниже шеи и принюхался. Пот и лавандовая вода – как они вместе восхитительно, женственно пахли.
– Тебе тоже нужна ванна. Не попросить ли мне Лазаро наполнить один большой чан на двоих?
Мерседес попыталась отстраниться. В зрачках ее заметался испуг.
– Разумеется, нет! – вскрикнула она.
Ее руки уперлись ему в грудь, курчавые, жесткие волосы щекотали ладони. Он возвышался над ней, прижимался все плотнее, пряжка его пояса вдавилась ей в живот, а патроны на ремне царапали ее нежное плечо. Ножны огромного, наводящего ужас ножа впились ей в бедро, когда Мерседес, извернувшись, сделала попытку освободиться.
Он расхохотался, не отпуская ее, и запустил пальцы в гриву золотистых волос, откинутых за спину.
– Клянусь Богом, ты чертовски хороша!
Казалось, он был готов тут же овладеть ею.
Мерседес ощутила, как затвердела его плоть. Их бедра сблизились вплотную, рот его приник к ее рту. Он крепко держал ее за волосы, и она не могла пошевелить головой.
Вот этого она и боялась с первого мгновения его прибытия в Гран-Сангре. Или только она старалась убедить себя, что боится? А на самом деле…
Мерседес не хотела, чтобы он насильно заставил ее удовлетворять его вспыхнувшее внезапно желание. Его натиск вызывал в ней протест. Ей было стыдно и больно от его ласк. И все же…
Его дыхание дурманило ее, все в голове перепуталось, сердце колотилось так, будто с ней вот-вот случится припадок. Безуспешны были ее старания остаться безжизненной тряпичной куклой, какой, к ярости супруга, она была четыре года назад, лежа в его объятиях.
Сейчас ее охватили совсем иные чувства. Мерседес не могла сохранять пассивность. Какая-то часть ее сознания просто молила о том, чтобы он поцеловал ее.
Но он удивил ее тем, что разжал объятия… Она едва не упала, зашаталась – изумленная и униженная.
Подобный поступок дался Нику с невероятным трудом. Никогда раньше в жизни не приходилось ему так жестоко воевать с самим собою. Желание причиняло невыносимую боль. Лишь ничтожная преграда отделяла его от жаркого поцелуя и всего… что за этим неизбежно последовало бы.
«Лусе бы так не поступил! – мелькнула у него мысль. – Почему я не Лусе?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141