Она отдернула руку в удивлении, но затем повторила свой жест, на этот раз позволив его языку досконально исследовать ее пальчики. Шаг за шагом Розалия приблизилась к нему настолько, что смогла запустить обе ручки в его густую шерсть.
– Я считаю, что Буффон приобрел нового друга, – улыбнулся Ник.
– За последние дни это уже второе его приобретение, – сказала Мерседес, намекая на странную дружбу, возникшую сразу между псом и возвратившимся домой хозяином.
Ник ничего не ответил на замечание жены.
Улыбающаяся Ангелина появилась в дверях:
– Я испекла для вас свежие лепешки с сахаром и корицей.
Она опустила глаза, рассматривая девочку, потом перевела взгляд на хозяина, улавливая сходство. Удовлетворенно кивнув, она протянула крепкую натруженную ладонь Розалии:
– Я Ангелина, повариха.
На этот раз Розалия не удержалась от дурной привычки и сунула большой палец в рот. После отъезда из монастыря она поступала так неоднократно, для поднятия духа. Здесь не было ни матери-настоятельницы, ни сестры Агнес, чтобы запретить ей делать это. Красивую госпожу и новообретенного папу не волновало подобное нарушение приличий. Теперь она вконец растерялась и попыталась найти укрытие под боком у могучего Буффона. Слишком много незнакомых людей сразу изливают на нее свою доброту.
– Боюсь, что ты ошиблась, Ангелина, – притворно опечалился Николас. – Должно быть, маленьким девочкам не нравятся лепешки с корицей.
– Нет! Нет! – не выдержала Розалия, выдернув немедленно большой палец изо рта. – Я хочу есть, и мне нравятся лепешки с корицей.
Она просительно посмотрела снизу вверх на высокого строгого господина. Он поднял ее на воздух и передал в подставленные руки Ангелины, зная, что та вырастила шестерых детей и, конечно, великолепно управится с девчуркой. Розалия не выразила протеста. Она доверчиво положила головку на плечо поварихи.
Когда они в сопровождении Буффона покинули залу, Мерседес сказала:
– Твоя дочь быстро освоится в новой жизни. Она смела и любознательна.
– Ты высказала вслух то, о чем я подумал. У нас стали появляться одинаковые мысли. К чему бы это?
– Для нас обоих поездка прошла удачно. Она сблизила нас. Оказывается, ты легко сходишься с детьми. Я и вообразить подобное раньше не могла.
Ник усмехнулся.
– Я тоже. Кажется, мне по душе роль отца. – Он придвинулся к ней поближе. – Теперь нам обоим надо потрудиться, чтобы сделать тебя матерью.
Теплое дыхание его грело и слегка щекотало ей щеку. Мерседес была уверена, что если поднимет глаза, то увидит на его лице вечную издевательскую ухмылку. Отстранившись, она тотчас перевела разговор в другое русло.
– Я велю Лупе приготовить комнату для Розалии – ту, что в конце коридора.
– Это детская для наследника, которого ты мне подаришь! – тут же возразил он.
Николас знал, что Мерседес выбрала эту комнату потому, что она примыкает к ее спальне.
– Сейчас она свободна, – отрезала она, не желая вдаваться в спор.
– Твоя спальня тоже свободна, так как с сегодняшнего дня ты будешь спать со мной!
Ник заметил, как она вздрогнула.
– Может быть, ты позволишь мне иметь хоть что-то свое? Хозяйка всегда имела свои личные покои. Так и был спланирован этот дом.
– Этот дом был построен моими предками в расчете на несчастливые браки. Я не собираюсь жить, как они, – решительно произнес он.
– Ты жил, как они, до сегодняшнего момента! – высказалась она с горечью.
Видение мужа в объятиях Инносенсии снова ожило в ее воображении.
– Мне кажется, что твой брак ничем не отличается от остальных.
– У нас появился второй шанс, – сказал Ник примирительно, желая во что бы то ни стало не отпускать ее от себя в одинокую спальню – особенно сегодня ночью.
Для него было тяжким испытанием лежать рядом с ней у походного костра и не иметь возможности утолить свое желание. На обратном пути Розалия спала между ними. Впервые в жизни Николас Фортунато тосковал по женщине. Но судьба теперь отдала под его опеку уже двух женщин, и обе по праву принадлежали Лусеро Альварадо.
Мерседес прочла в его лице решимость покончить с неопределенностью в их отношениях. Если она воспротивится его планам, он просто войдет в ее комнату и силой заберет к себе. Она не сможет помешать ему. А захочет ли она помешать? Невольно эта мысль пришла ей в голову. Чтобы он не догадался, Мерседес поспешила объявить:
– Я сама посмотрю, как лучше разместить Розалию. И позабочусь о ванне для тебя. Твои раны надо лечить.
– Я рассчитываю, что ты придешь лечить меня после купания. Страждущий нуждается в лекаре.
– Ты сам уверял меня, что это лишь пустяковые царапины и что ты получал раны посущественнее, – напомнила она.
Он рассмеялся, и его смех преследовал Мерседес, пока она спускалась по лестнице.
8
Мерседес сидела перед большим овальным зеркалом у себя в спальне и расчесывала волосы – ежевечерний ритуал, выполняемый ею в последние годы самостоятельно с той поры, когда число прислуги в доме уменьшилось. Она приучилась ценить уединение и успокаивающий ритм этого процесса после долгого дня, заполненного трудом.
Но сегодня она не могла расслабиться, зная, что супруг в любой момент может вторгнуться сюда через дверь, соединяющую обе спальни.
Лусеро покинул ее по окончании ужина и расположился в своем кабинете в компании с графином бренди и сигаретами.
Мерседес навестила Розалию, чтобы убедиться, что девочка освоилась в новой обстановке. Так как Розалия мирно спала, Мерседес ничего не оставалось, как заняться собой. Добрая порция выдержанного бренди из запасов дона Ансельмо могла бы придать ей мужества, но, чтобы добраться до нее, ей надо было войти в кабинет, где удобно устроился Лусеро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141