Ее обуревало желание с веселым смехом бежать к берегу, чтобы первой встретить капитана, но удовольствие от возвращения отца омрачал явный страх матери. Пилар чувствовала, что желания тянут ее в одну сторону, а долг перед матерью – в другую.
Она подумала о чувствах, которые испытывают к своим родителям дети Харди. Они побаивались матери и совсем не страшились отца, поэтому, ощущая за собой какой-нибудь грешок, обычно бежали к отцу, чтобы он выгораживал их перед матерью. У них была счастливая семья, ибо, хотя леди Харди была строга, а сэр Уолтер нет, Пилар видела, что между ними нет противоречий. Они вдвоем царствовали в доме, и дети часто говорили о них как о чем-то едином: «Наши родители».
Сама Пилар не могла сказать такое. Ее отец и мать существовали каждый сам по себе. Она начинала опасаться, что не сможет любить обоих, и что ей придется ненавидеть отца, чтобы остаться верной клятве защищать мать.
Пилар стала понимать, что капитан и Исабелья так же отличаются друг от друга, как мистер Хит и мистер Пауэр. Веря одному из них, невозможно верить другому. Если мистер Хит – слуга Божий, значит, мистер Пауэр на стороне дьявола. Тем не менее, слуги королевы утверждали совсем противоположное.
Жизнь оказалась полной неразрешимых загадок. Но различия между мистером Хитом и мистером Пауэром выглядели незначительными в сравнении с теми, которые разделяли ее отца и мать.
Она поняла это, когда мать послала за ней и сказала:
– Пилар, капитан скоро будет здесь, и, когда он вернется, ты не должна говорить ему, что учишься у мистера Хита.
– Почему? – спросила Пилар.
– Потому, малышка, что ему это не понравится.
– Знаю, – отозвалась Пилар. – Он бы хотел, чтобы я ходила к мистеру Пауэру.
– Поэтому ничего не рассказывай.
– А если он спросит?
Исабелья обняла Пилар и прижала к себе.
– Ради меня, ничего ему не говори!
– Но ведь если я солгу, это будет грех, верно?
– Думаю, если ты солжешь по такому поводу, святые не сочтут это большим грехом.
– Конечно, так как они хотят, чтобы я училась у мистера Хита. – Пилар рассмеялась, внезапно поняв, как ей удовлетворить и мать, и отца. Она может солгать отцу ради матери, а потом ездить с ним верхом, болтать и смешить его, помня, что выполнила материнское желание.
Пилар прикоснулась к корсажу, под которым она носила на ленте маленький медальон, который ей дал мистер Хит. Он называл его Agnus Dei; у Говарда и Бесс были точно такие же. На нем были изображены крест и ягненок.
Мистер Хит сказал ей, что медальон благословил его святейшество Папа. Его святейшество был еще одной великой личностью, о которой часто слышала Пилар.
– Это символ Христа, – говорил ей мистер Хит. – Уже тысячи лет люди носят его на шее. Ягненок и крест охранят тебя от зла, как кровь Пасхального Агнца хранила евреев от ангела-истребителя.
Поэтому, касаясь пальцами маленького диска под платьем, который, как ей внушили, нужно было носить тайно, Пилар верила, что с его помощью сможет одновременно защитить мать и наслаждаться обществом отца.
Пилар привезли к кораблю в лодке. Ей хотелось перо вой приветствовать отца.
Люди на палубе сразу ее узнали.
– Это дочурка капитана – малышка Пиллер! – весело кричали они.
Их забавляло, что человек, который ими командовал, чьему слову или жесту они беспрекословно подчинялись, кто мог засечь матроса до смерти за неповиновение, а за неосторожное слово заставить пройтись по доске над водой с завязанными глазами, питал слабость к светловолосой девчушке с блестящими темными глазками – результату одного из самых удивительных, если и не самых прибыльных подвигов во всей карьере капитана Энниса Марча.
– Вы прибыли повидать капитана, леди? – кричали матросы.
– Да, – ответила Пилар. – Поднимите меня на борт. Они подчинились без колебаний, зная, что появление дочери приведет капитана в хорошее настроение. Казалось, она была постоянным членом экипажа, потому что капитан часто говорил: «И ты называешь себя моряком? Да моя малышка Пиллер куда лучший моряк, чем ты!» В захваченных ими городах он всегда щадил маленьких девочек, признавая в пьяном виде, что они напоминают ему его малышку Пиллер. Он выбирал из всей добычи самые красивые вещи и заявлял: «Это для моей малышки Пиллер!»
Короче говоря, капитан души не чаял в дочери.
Матросы спустили веревочный трап, и Пилар вскарабкалась на борт под радостные крики:
– Малышка Пиллер прибыла приветствовать капитана!
Капитан Марч услышал эти крики из трюма, где отбирал самые ценные вещи, которые не мог оставить без присмотра даже на короткое время, и тут же поспешил на палубу.
– Моя малышка Пиллер здесь!
Она и впрямь была здесь – подросшая, но та же самая Пиллер с длинными золотистыми волосами, похожими на его собственные, и большими темными глаза ми, унаследованными от матери.
– Разрази меня гром! – воскликнул капитан. – Моя малышка явилась на борт приветствовать отца!
Пилар смеясь подбежала к нему – она всегда смеялась при виде капитана. Отец и дочь не стали обниматься – они делали это крайне редко. Пилар остановилась в двух шагах от него, и они посмотрели друг на друга. Золотистая борода капитана начала шевелиться.
– Добро пожаловать домой, капитан, – сказала Пилар.
– Так ты поднялась на борт моего корабля? Разрази меня гром, никто не делает этого без разрешения капитана. Разве ты не знала? – Он схватил ее за ухо – его грубая рука коснулась дочери ласково и нежно. – Кровь Христова, мне нравится, как ты выглядишь, малышка Пиллер! – Борода капитана продолжала дрожать. – Пойдем со мной! Я покажу тебе, что мы привезли из Испании.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117