Нет, Бласко, Луису придется пойти на риск. Он должен обучаться истине, чего бы это ни стоило.
Бласко устало отвернулся.
Через окно он видел своего сына с няней. Ребенок был бойким, достаточно избалованным и уже осведомленным о враждебности между матерью и бабушкой.
«Что из всего этого выйдет?» – думал Бласко.
Было около полуночи.
Бласко лежал в кровати не в состоянии уснуть. Он знал, что Доминго сейчас тоже бодрствует в своей по стели.
Жюли занимала соседнюю комнату. Но Бласко не знал, спит она или с горечью размышляет о вражде между ней и свекровью.
Бласко был рад, что комната Жюли так близко от его спальни. Ему было не по себе с того дня, как он разговаривал с доньей Мариной. Этот разговор поставил его перед лицом опасности. А на обратном пути он повстречал Доминго, и эта встреча усилила ощущение тревоги.
Внезапно Бласко насторожился. Он услышал отдаленный стук подков.
Какой-то запоздалый путник? Но почему эти обычные звуки наполнили его дурными предчувствиями? Его рука стиснула рукоятку шпаги – после возвращения от доньи Марины он не расставался с оружием ни днем, ни ночью.
Хватит ли ему смелости воспользоваться шпагой, обратив ее сначала на Жюли, а затем на самого себя? Может ли он быть в этом уверен?
Он обязан найти в себе мужество. Жюли не должна попасть в руки инквизиторов, в противном случае он бы нарушил клятву защищать ее.
Бласко напряг слух. Стук подков стал более четким, и ему показалось, что всадников несколько.
Его тело покрылось холодным потом. Топот копыт был все ближе. Всадники, несомненно, скачут сюда. Кто же их сдал? Болтливые слуги? Доминго?
Дверь открылась. На пороге стояла Жюли.
В этот момент он был готов поверить, что она вновь стала юной девушкой. Ее длинные волосы были распущены и свободно падали на плечи. На ней был халат, который она накинула в спешке, как в ту страшную ночь в Париже.
Он услышал ее голос – молодой, испуганный, лишенный ноток горечи:
– Бласко… они пришли за мной…
Жюли подбежала к нему. Бласко обнял ее и уложил рядом с собой. Она увидела шпагу и вздрогнула.
Эта молодая и беззащитная женщина совсем не походила на ту, которая так часто противостояла ему в повседневной жизни. Жюли, с гордостью заявлявшая о своей храбрости, была напугана, как ребенок. Она дрожала всем телом. Бласко прижал жену к себе, чувствуя, как ее сердце колотится рядом с его сердцем.
– Жюли… Жюли… – повторял он, целуя ее волосы.
Ее голос был еле слышным.
– Они заберут меня, – прошептала она. – Запрут в темницу и будут пытать!
– Никогда! – отозвался Бласко.
– Как ты сможешь это предотвратить?
– Как и прежде.
– В парижской гостинице мы были в безопасности. А какая безопасность может существовать для меня в Испании?
– Если не в Испании, то… в другом месте, – отвели он.
Жюли снова задрожала.
– Тебе придется отправиться туда со мной.
– Да, – кивнул Бласко. – Я не оставлю тебя.
– Я так боюсь, Бласко…
– Говорить о смерти легко, а вот смотреть ей в лицо… Ты не исключение, Жюли. Мы все храбры на словах и часто оказываемся трусами на деле.
– Бласко, прости меня…
– Мне нечего тебе прощать. Это ты должна простить меня.
– Ты спас мне жизнь.
– Ради чего? Ради существования рядом с неверным мужем?
– Ты не хотел жениться на мне.
– Я хотел позаботиться о тебе. Брак был единственной возможностью сделать это.
– Мне следовало быть добрее.
– Ты делала что могла. Мы с тобой не похожи друг на друга, Жюли. Ты горячая и решительная, а я хочу только покоя. Такие противоположные натуры иногда хорошо сочетаются, но между нами стояли наши верования.
– Иногда мне казалось, что ты равнодушен к религии.
– Если бы другие были к ней так же равнодушны, как я, в мире было бы куда меньше страданий, Жюли.
– Страдания не имеют значения. Мы должны искать и отстаивать правду.
– У правды много лиц, Жюли. Возможно, в чем то права твоя вера, а в чем-то – моя. Вряд ли правда целиком на стороне кого-то из нас.
– Ты говоришь так, чтобы отвлечь меня. Слышишь, как они поднимаются по лестнице?
– Да.
– Тогда, может быть, уже слишком поздно?
– Нет. Дверь заперта. Им придется взломать ее, что бы добраться до нас.
В наступившей тишине они слышали биение собственных сердец.
– Я молюсь, – прошептала Жюли.
– Я тоже. Мы ведь с тобой молимся одному Богу, верно? Интересно, что Он думает о наших религиозных разногласиях? Может быть, Он смеется над нашей глупостью и говорит: «Вы оба почитаете Меня, считаете вашим истинным Богом, но из-за различий в способах почитания вы жестоки друг к другу, хотя Я повелел вам любить». Возможно, Господь считает, что, споря из-за того, какими мы должны предстать перед Ним, мы нарушаем Его величайшую заповедь.
– Ты кощунствуешь, да еще в такой момент! Не делай этого, Бласко!
– Это долго не протянется, Жюли. Слышишь? Шаги совсем близко. Сейчас…
Жюли встала на колени, молитвенно сложив руки и закрыв глаза.
Бласко поднял шпагу.
– Матерь Божья, помоги мне, – пробормотал он.
Но ему ответил голос его матери:
– Бласко, я вынуждена тебя разбудить. Новости от доньи Марины! Сабина родила мальчика! Донья Марина отправила посыльного, но он задержался.
Бласко опустился на колени рядом с Жюли, прижал ее к себе и рассмеялся.
Он слышал, как его мать пытается открыть дверь.
– В чем дело? – отозвался он. – Мы еще толком не проснулись. Вы говорите, Сабина родила мальчика? Накормите посыльного и уложите его где-нибудь. Завтра утром мы выпьем за здоровье новорожденного.
– Завтра тебе придется поехать к донье Марине.
Бласко изобразил зевок.
– Хорошо, – сказал он.
Они лежали рядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117