Я продолжала думать о моем посещении клиники доктора Кляйна и о его поведении... Все чаще и чаще мне приходила в голову мысль, что и в смерти моей маленькой дочери есть какая-то тайна.
Всякий раз, услышав цокот копыт во дворе замка, я вскакивала в отчаянной надежде увидеть Максимилиана. Мне не терпелось поговорить с ним, определить взаимосвязь странного поведения доктора Кляйна с той Массой таинственных событий, окружавших мою жизнь.
– Что случилось, фрау Грабен?
– Приехала герцогиня Вильгельмина.
Я услышала свой внезапно охрипший от волнения голос.
– Что ей надо?
– Она желает видеть вас.
– Меня?
– Она так говорит. Она – в Рыцарском зале.
– А герцог с ней? – спросил Дагоберт.
– Нет, – ответила фрау Грабен. – Она приехала одна, по крайней мере одна пришла в Рыцарский зал. Две дамы ждут ее в карете.
– Я немедленно спущусь к ней, – сказала я. – Не понимаю, зачем я ей понадобилась.
Я велела детям продолжать чтение книжки сказок, которую мы изучали.
Выйдя из классной, фрау Грабен посмотрела на меня взглядом, полным возбуждения.
– Интересно, что все это значит? – прошептала она в недоумении.
– Она сказала, что хочет видеть именно меня?
– Да, конечно. И у нее был такой взгляд.
– Какой взгляд?
– Он напомнил мне айсберг. Не то, что я видела айсберг. Но такой же холодный, очень холодный. До дрожи холодный, я бы сказала. И мне говорили, что основная масса айсбергов под водой, а не на поверхности.
– А что, если...
– Она что-то узнала? Не могу сказать. Новости всегда становятся известными, особенно плохие новости, а эта новость может оказаться плохой для нее. Но вы скоро узнаете. Когда войдете в зал, обращайтесь к ней Ваша светлость и проявите должное уважение. Тогда вы не ошибетесь.
Я вся дрожала от волнения. Я видела эту женщину один или два раза, но издалека. Одно то, что она считала себя супругой Максимилиана, делало ее опасной, по крайней мере. Я чувствовала, что несправедлива к Вильгельмине, но это было не так. Мы попали в такое положение не по ее и не по моей вине.
Она сидела за столом, когда фрау Грабен открыла дверь. Пришла мисс Трант, ваша светлость, – сказала она, и я вошла в помещение. Я знала, фрау Грабен неплотно прикрыла дверь и стояла, прижавшись к двери, подслушивая.
– Вы – мисс Трант?
Холодые голубые глаза оценивающим взглядом прошлись по мне. По их бесстрастному выражению трудно было понять, что она знала. Она была очень красива. Я заметила это, ощутив острое чувство ревности. Как глупо с моей стороны. Он любил меня и никогда не любил ее. Ее красота напоминала красоту статуи: отчужденной и холодной. Светлые волосы окружали бледное, овальное лицо с орлиным аристократическим носом, неулыбчивый рот прекрасно гармонировал с холодом глаз. Бархатный плащ ниспадал с плеч, открывая кружева на запястьях и на шее. Бриллианты сверкали на пальцах и кружевном воротнике платья и прекрасно дополняли ее облик. Мне трудно было представить ее в порыве страсти, а в ее отчужденности проглядывало что-то неживое и смертоносное, как у змеи.
Но мне показалось, что её интерес ко мне превосходит обычное внимание к учительнице английского. Она знает, подумала я, если не все, то многое.
– Я слышала, вы учите детей английскому языку.
– Да, так.
– И они хорошо воспринимают уроки?
Я ответила, что удовлетворена их успехами.
– Можете сесть, – сказала герцогиня, указывая на стул рядом с собой. – Сюда. Когда вы приехали в Клоксбург?
Я ответила.
– Откуда вы приехали?
– Фрау Грабен приехала в Англию, и мы встретились. По ее мнению, я была подходящим человеком для обучения детей английскому языку.
– По мнению фрау Грабен! Почему она решила, что детей следует обучать английскому?
– Вероятно, она сможет сказать вам это.
Ее брови слегка приподнялись. Я полагала, мой ответ не показался ей дерзким. Во всяком случае я не хотела этого. Меня просто бросало в дрожь, что она занимает положение, которое принадлежало мне, потому что она считала себя замужем за Максимилианом, а это было не так. Мне трудно было представить, какую реакцию вызовет у нее истинное положение дел. С ее гордостью и высокомерием, подумала я, правда окажется для нее большим унижением.
Потеря достоинства будет значить для нее немало.
– Мы переживаем трудные времена, мисс Трант, и возможно, будет лучше, если вы вернетесь к себе домой.
Ее глаза, я в этом была уверена, засветились еще более холодным блеском.
Она знает, подумала я. Она предлагает мне убираться прочь. У меня создалось впечатление, что мне предлагают либо уехать, либо испытать на себе последствия второй версии – остаться.
Уехать домой! Оставить Максимилиана! Могла ли я? Ведь он был моим мужем. И я почувствовала к ней жалость. Я пожалела бы любую женщину в ее положении, будь это гордая принцесса или скромная дочь дровосека.
И тогда я решила, что буду сражаться за то, что мне принадлежит. Потому что в моей памяти было свежо воспоминание о визите к доктору Кляйну. Я думала о детях, которых могла бы иметь, о том, что ее сын должен был быть моим сыном, наследником своего отца. Мне самой не нужны были богатства. Я знала, что была бы счастливее, имея менее высокопоставленного мужа, но за своих детей я буду бороться, как любая другая мать.
– У меня нет желания вернуться в Англию. Я намерена остаться здесь.
Вильгельмина наклонила голову. Какие тайны таили ее глаза. Она и в самом деле напоминала змею. Змею с застывшим взглядом, холодным ртом, готовую в любое мгновение выпустить яд.
– Война может начаться в любую минуту. Герцог, мой муж, чрезвычайно обеспокоен.
Краска мгновенно залила мои щеки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98