на «журфиксах» кузины Агаты мы бесконечно разносили прохладительные напитки и закуски. Обездоленных мы обшивали, в парке гуляли степенно — ни дать ни взять примерные юные девицы. Однако кое-что для меня в жизни, пусть незаметно, но изменилось. Нас с Эсмеральдой начали потихоньку разделять, и тем чаще, чем ближе становился день ее светского дебюта. С родителями она теперь отправлялась в театр, меня же не приглашали. На визиты теперь кузина Агата ездила вместе с дочерью, и меня они в свою «компанию» не брали. Портниха, которая уже много лет работала на всю семью и частенько просто селилась в доме, когда предстояли «серьезные» приемы, теперь обосновалась, кажется, надолго — она занималась новым гардеробом Эсмеральды. А вот в отношении моих нарядов все оставалось по-прежнему — одно платье было весеннее, одно — летнее, одно — зимнее, одно — осеннее. Обнова полагалась мне раз в году.
Я предчувствовала приближение зловещих событий — совсем как в том сне.
Эсмеральда ходила немного растерянная. Без меня ей никуда не хотелось ходить, я же сопровождала ее теперь только на прогулках в парке и на благотворительных мероприятиях.
Каррингтонов в нашей жизни теперь стало чрезмерно много. Это были самые близкие друзья кузины Агаты. Имя леди Эмили упоминалось на дню раз двадцать.
Филипп часто принимал участие в семейных мероприятиях, даже ходил в театр вместе с Эсмеральдой, кузиной Агатой и кузеном Уильямом. Тогда в театре Сент-Джеймса впервые в сезоне давали «Веер леди Уиндермир». Я слышала, что эта пьеса была полна остроумных ремарок, оригинального юмора. Боюсь, что Эсмеральда не смогла оценить всей прелести постановки.
За их отъездом и возвращением я следила из окна. Вечером я перехватила Эсмеральду и велела все подробно рассказать. Она подробно изложила сюжет пьесы, а потом стала говорить о Филиппе, который, оказывается, весь спектакль безудержно хохотал. После театра они были на ужине и все было очень-очень мило, призналась Эсмеральда. Она выглядела даже хорошенькой в своем искристом голубом платье, в голубом бархатном плаще. Я просто мечтала о такой рдежде, но еще больше мечтала оказаться в театре и вдоволь посмеяться с Филиппом.
На следующий день мы гуляли в парке вместе с нянькой Грейндж, которая все еще была при нас. Возможно, она останется в доме и после замужества Эсмеральды, чтобы нянчить ее детей. Кузина Агата считала, что старых нянек следует подольше держать в семье, всегда будет на кого положиться. К тому же во всех приличных домах именно так поступают.
Теперь, когда мы повзрослели, Грейндж всегда держалась лишь «безукоризненных» мест в парке, строя при этом наблюдая за окружающими. Стоило какому-нибудь мужчине только приблизиться, она со всех ног неслась грудью вставать на нашу защиту. Меня это умиляло и смешило.
На той прогулке мы встретили Филиппа. Он зашагал рядом с нами. Это не возбранялось, его персона не пугала няньку Грейндж. В конце концов, он был Каррингтон.
Филипп с укором поинтересовался, почему вчера меня не было в театре.
— Никто не приглашал меня, — ответила я.
— Ты хочешь сказать, что… — Он запнулся, посмотрел на меня:
— Нет! Не может быть!
— Да вот может. Неужели ты не знаешь, что я всего лишь бедная родственница?
— Ой, перестань, Эллен, — заныла Эсмеральда, — не могу слышать, когда ты так говоришь.
— Можешь, моя дорогая, или нет, не важно, главное, что я говорю то, что есть на самом деле.
— Когда мои родители пришлют вам ответное приглашение, я буду настаивать, чтобы ты была в театре непременно, — пообещал Филипп.
— Это очень мило с твоей стороны, — сказала я, — но я не хочу бывать там, где мое присутствие нежелательно кому-либо.
— Дура! — шутливо прошипел Филипп, толкнув меня при этом, совсем как в детстве. Я немного приободрилась: хоть Филипп не признает во мне несчастной сиротки.
Скоро дом занялся приготовлением к большому балу. Раздвижные двери трех нижних гостиных предстояло снять, чтобы почти весь этаж превратить в просторный большой зал. Бал этот имел особое значение — ему предстояло стать светским дебютом Эсмеральды. По этому случаю ей шили потрясающее платье из голубого шелка и кружев. Портниха Тилли Парсонс предполагала, что на работу уйдет не меньше недели. «Боже правый, все эти сборки и рюши…» — бормотала она.
Мне было позволено появиться на балу, поэтому тоже понадобилось выходное платье. Я мечтала о наряде из шифона глубокого синего цвета, который подчеркивал бы яркость моих глаз. Я так и представляла себя фланирующей по просторному залу, мечтала, что единодушно буду признана королевой бала. Эсмеральда есть Эсмеральда, она не обиделась бы. Всегда благожелательная и добродушная, она неуютно себя чувствовала, когда привлекала всеобщее внимание.
Меня вызвала кузина Агата. Можно было догадаться, в чем дело. В конце концов, восемнадцать мне уже исполнилось, и угроза, висевшая надо мной все детство и отрочество, стало реальной.
— О Эллен, ты можешь присесть.
Я настороженно села.
— Ты, конечно, понимаешь, что достигла возраста, когда тебя можно выпускать в мир. Должна признаться, что я делала все возможное, чтобы подыскать для тебя место, и вот наконец мои труды вознаграждены. Я нашла подходящий вариант.
Мое сердце забилось тревожно.
— Миссис Оман Лемминг… Достопочтенная миссис Оман Лемминг… через полгода в ее доме освобождается место гувернантки. Я уже имела с ней один разговор о тебе, но она хочет познакомиться с тобой лично, чтобы выяснить, насколько подходящей будет твоя кандидатура.
— Миссис Оман Лемминг… — выдавила я.
— Достопочтенная миссис Оман Лемминг, — поправила кузина, — она дочь лорда Пиллингзворта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101