— В истории этой фигурирует черная печать незаконнорожденности, — начал он. — Один из наших предков — не такой уж дальний, кстати, это был ваш прадед — имел сестру по имени Гвеннол. Гвеннол была неистовой красавицей. У нас в галерее висит ее портрет. Я обязательно покажу вам его. Семейство Келлевэй было богатым и знатным. Они владели островами и жили на широкую ногу. Блистательная партия, вероятно, готовилась для Гвеннол, но в один прекрасный день она с гордостью объявила, что ждет ребенка. Имя отца называть отказалась, как ни в малейшей степени не собиралась выходить замуж. Отец ее пришел в ярость, грозился вышвырнуть Гвеннол вон, если она не признается, от кого у нее ребенок. Но она не пошла на это. Она покинула замок в сопровождении нескольких слуг. Так или иначе, но девица среди людей получила дурную славу ведьмы, а отцом ее ребенка все считали самого Дьявола.
В глазах Яго опять мелькнул лукавый огонек.
— Очень может быть, что это так и есть, потому что теперь все Келлевэи имеют этакую дьявольскую жилку в характере. А вы, Эллен? Впрочем, зачем это я вас спрашиваю? Вы явно не сатанинского племени, вы же исходите от другой, благопристойной ветви нашего рода. Так вот, эта Гвеннол нашла приют на Острове Голубых Скал, что всего в полумиле от нашего. Вы, наверное, обратили на него внимание.
— Да, мистер Трегардиер показывал его мне, из моего окна он хорошо виден.
— Вот там она и поселилась. Сначала кровом ей служила хижина из веток и сучьев, позже построили там жилище посолиднев. Оно и по сей день цело, кстати. Вот там и родился у нее сын. Мой отец.
— Родство наше становится мне более ясным. Мы с вами что-то вроде троюродных-двоюродных…
— Трижды троюродных, я бы сказал. Но мы оба носим имя Келлевэи. Я был совсем мальчишкой, когда умер мой отец, так что нас с сестрой отправили в этот замок, где жили ваши предки. Мы с вашим отцом нашли общий язык, все время проводили вместе. По зднее мы оба в равных долях владели Островом; потом он стал болеть, и я взял все хозяйство под свое руководство. А в прошлом году отец ваш скончался.
— И ни разу за эти годы не поинтересовался, где я его дочь, что со мной.
Пристально глядя на меня, Яго покачал головой.
— Он много думал о вас перед смертью. И поручил мне вас разыскать, назначил меня опекуном — до вашего совершеннолетия.
— До которого мне немного осталось. Отцу следовало бы знать об этом.
— Естественно, он помнил ваш возраст. А вот отыскать вас оказалось очень не просто; ваша матушка как в воду канула, чего и хотела, уехав с острова.
— Разве вы не знали, что она вернулась в родительский дом?
— Отец ваш ничего не рассказывал о ее родне. Но, увидев имя Келлевэи в газетах, узнав, что вы собираетесь замуж, я отправился в Лондон.
— Все же странно, что вы не сказали мне, кем являетесь.
— А я, знаете ли, шутник. У меня полно всяких чудачеств. У вас будет еще возможность убедиться в этом. Я люблю удивлять, люблю неожиданности, люблю, чтобы жизнь бурлила. А вас я хотел узнать прежде, чем вы познакомитесь со мной. Вот я и явился на тот концерт.
— Но как? Каррингтоны не знакомы с вами.
— Скажем так, я пришел без приглашения. Проникнуть в дом ничего не стоит — при известной уверенности в себе, а уж этого у меня предостаточно. В общем, «билет» я не предъявлял при входе.
— Какая дерзость… дерзость!
— Да, и этого у меня в избытке.
— А как вы зашли в особняк на площади Финлей? Вы сказали, будто агент дал вам ключ, однако ключей было всего два, насколько мне известно.
— Это агент вам так сказал. Вы же знаете эту публику «от недвижимости». Они так страстно мечтают все поскорее продать, что готовы идти на любые хитрости.
— А как же вышло, что вы появились там именно в день и час моего визита?
— Ждал, когда вы зайдете в особняк — все проще простого, а? Вот что я вам скажу: это был мой долг. Я ваш опекун. Я должен был выяснить, что это за семейство, с которым вы собирались породниться.
— Конечно, узнать о Каррингтонах было несложно.
— Да. И узнал я очень многое. Но потом произошла трагедия, и я предложил вам приехать сюда. Ну, кое-что уже понятно?
— Да, — призналась я.
— Я надеюсь, Эллен, — серьезно произнес он, — что вы поживете у нас подольше.
— Вы так добры, — тронутая его словами, ответила я, однако не верила, что он рассказал мне всю правду.
— Я хочу, чтобы вы полюбили этот уголок, — продолжал он, — мне он очень дорог. Здесь мой дом. Ваша мать когда-то увезла вас отсюда, но вот вы снова здесь, Вам довелось пережить ужасные, трагические дни, надеюсь, мы сможем утешить вас.
Говорил он искренне. Смотрел ласково и дружелюбно. Лицо его было самым выразительным из всех лиц, что мне приходилось видеть. Буквально несколько минут назад он имел вид лукавый, плутовской, а тогда, в пустом лондонском особняке, было в его облике и взгляде нечто сатанинское. Сейчас же и глаза, и слова его были ясны и понятны, и таинственный незнакомец превратился в доброго заботливого опекуна. До конца я ему, правда, не доверяла, но заинтересовал он меня всерьез.
— Как мне вас называть? — спросила я.
— Яго, естественно. Это мое имя, мы с вами родственники. Попечительство не обязывает нас к церемониям. Вам нечего благоговеть передо мной.
— Я и не собираюсь. Я сама всю жизнь за себя отвечала и на данный момент не считаю, что так уж нуждаюсь в опекуне.
— И тем не менее он у вас есть, хотите вы этого, Эллен, или нет; это человек, наделенный, к несчастью, а может, и к счастью, повышенным чувством долга, и как бы вы ни возражали против его попечительства, он будет обязательства свои выполнять. Таким образом, для вас я — Яго, и… будем друзьями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101