Начнем мы с самой высокой точки, откуда видно всю округу, а море при ясной погоде просматривается на много миль вдаль. Вы получите представление о характере местности, а потом мы с вами спустимся вниз, в наш маленький городок.
Яго выехал из замка на белом с черной гривой коне; я вынуждена была признать, что и конь, и всадник смотрелись замечательно, а как они подходили друг другу! Дэвет, как справедливо заметила Гвеннол, была бойкая кобылка, однако мне удалось урезонить ее. Яго временами с одобрением посматривал на меня, и я была довольна безмерно, ибо действительно хорошо держалась в седле.
Мы поднялись на самую вершину горы. Что за чудный вид открылся перед нами! Потрясающе смотрелся отсюда замок с его стенами из серого камня с зубчатыми башнями. Величественное сооружение. Неприступное, оно, казалось, будто приманивает врагов, коварно соблазняя покорить его, прекрасно зная, чем это закончится. В старину, наверное, этот замок был идеальным укреплением для отражения набегов неприятеля.
Чуть в стороне выступал из моря Остров Голубых скал.
Яго перехватил мой взгляд.
— Голубые скалы, — молвил он, — жаль, что мы допустили слабость и выпустили из рук этот Остров. А ведь когда-то и он принадлежал Келлевэям.
— А как это случилось?
— Ваш дед продал его. Материальное положение семьи было ненадежным. Если честно, он имел слабость к картам. Но вся семья с тех пор сожалеет о той сделке.
— Там разве есть где жить?
— Да. Там стоит Дом Голубых Скал. Построенный когда-то для той непутевой Гвеннол, о которой я говорил вам.
— А сейчас там живет кто-нибудь?
— Художник. Он унаследовал островок от своего родственника, с которым ваш дед когда-то совершил эту сделку. Он то ли племянник, то ли внучатый племянник тому человеку.
— И он живет один?
— Да почти один. Он не часто бывает на Острове. Разъезжает довольно много — то там, то здесь.
— Он что, известный художник?
— Я не могу судить о его известности. Имя его Джеймс Мэнтон. Слышали когда-нибудь?
— Вроде нет, хотя я вообще немного знаю о живописи и художниках. Вот только мама моя всегда рисовала. Помню, у нее в руках постоянно был альбомчик, и она часто веселила меня забавными рисунками. Возможно, с Джеймсом Мэнтоном я еще познакомлюсь.
— На Острове нашем он не бывает. Они с вашим отцом не любили друг друга. Взгляните-ка. Вон там — Большая земля. Видите? Совсем рядом.
— Это успокаивает! — воскликнула я.
— Успокаивает, — повторил он, брови его чуть нахмурились.
— По крайней мере не чувствуешь себя отрезанной от всего мира, — продолжала я.
— А вы… боитесь… этого чувства?
— Вообще-то нет, но кое-кого пребывание на острове посреди моря может беспокоить, и, должно быть, их утешает то, что материк не так уж далеко.
— Конечно, кое-кто порой и беспокоится, особенно при скверной погоде… как вы сами убедились. Море бывает иногда таким, что безрассудством окажется любая переправа.
— Да, но при этом вы понимаете, что шторм не продлится вечно.
Яго кивнул.
— Теперь я введу вас в наше «общество». Что-то вроде маленького королевства. Много-много лет на зад заложена была основа нашей «общины», которую я стараюсь поддерживать и развивать.
Легким галопом спустились мы с зеленого пологого склона и оказались на песчаной полоске пляжа.
Яго указал на каменный столбик-вешку, воткнутую в песок.
— Во время прилива вода покрывает его полностью. Вешка эта стоит тут уже столетий пять, в средние века властитель Острова — должно быть, тоже Келлевэй — приказывал привязывать преступников к этому столбу. Им давали пару лепешек, флягу с водой — и оставляли. Шли часы, вода поднималась — и казнь совершалась.
— Жестоко.
— Таково было средневековое правосудие.
— Надеюсь, сейчас вы отказались от этой практики, — пошутила я.
— В общем, да, но порядок я обеспечиваю здесь. Посмотрите — вот старый «позорный стул». Его не забывают и в наши дни… У кого-то жена погуливает, кого-то заподозрили в связях с нечистой силой…
— Что, все эти предрассудки еще живы?
Он пожал плечами.
— Народные обычаи сохраняются веками, а в таком заповедном месте, как Остров, больше, чем где-либо. Пойдемте же, познакомимся кое с кем из обитателей Острова; я хочу, чтобы все узнали мою дорогую гостью.
Мы подъехали к «городку», состоящему всего из двух-трех улиц. Кругом простирались поля. К нам стал приближаться человек с тачкой.
— Добрый вам день, мистер Яго.
— Добрый! — откликнулся Яго. — Вот она, моя подопечная, мисс Эллен Келлевэй.
— Добрый и вам день, мисс.
— Что, Джим, хороша наша гостья, а?
— О да, господин, даже очень хороша.
Он двинулся дальше своей дорогой.
— Все эти люди — наши арендаторы, — объяснил Яго. — Каждый клочок здешней земли принадлежит нам, Келлевэям, принадлежит последние шесть столетий.
Главное место на миниатюрной площади, образованной домиками, занимал магазин. Витрины его ломились от разнообразных товаров. Похоже, одновременно здесь обосновались и торговец льняным полотном, и галантерейщик, и свечник, и булочник, и зеленщик. Про себя я сразу решила, что при первой возможности подробно изучу этот «универсальный магазин».
В одном из двориков на площади нас привлек шум — разговоры, смех, веселье.
— Кажется, я знаю, что там происходит, — сказал Яго, — в этом доме появился новорожденный. А сегодня крестины. Хозяева не поймут и не одобрят, если, оказавшись поблизости, я не зайду пожелать младенцу добрых слов. Давайте оставим лошадей и заглянем туда на минутку. Эй, малый! — закричал он кому-то. — Прими-ка лошадей!
И чудесным образом будто из ничего возник «малый».
— Займись моим конем и лошадью дамы, — велел ему Яго.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101