Она всегда считала, что не следует поддаваться эмоциям.
— Это был очень приятный визит, — заметила она. — А теперь мы вернулись домой, и нам всего этого не хватает. Я приглашу Реймонда приехать к нам на уикенд. Нет смысла приглашать его брата с отцом, они наверняка поедут в Бакингемшир. Но я уверена, все поймут, если я приглашу Реймонда. Тебе ведь хотелось бы этого, правда? Я ответила утвердительно.
— Ты должна чаще с ним встречаться. И должна избавиться от этих ужасных фантазий. Возможно, тогда ты придешь в себя.
— Надеюсь, Бабуля.
— Моя дорогая девочка, я тоже на это надеюсь. Реймонд часто бывал в нашем доме. Он привык проводить конец недели с нами. Он сказал, что его семейство очень хотело бы, чтобы мы снова приехали к ним.
Несмотря на то, что мне этого тоже хотелось, я не была уверена в своем решении, и не желала снова увидеть то же ожидание, пока не смогу дать окончательный ответ. Это было несправедливо по отношению к Реймонду — такому доброму и понимающему. Иногда я готова была сказать: «Я выйду за тебя, когда захочешь».
Я могла разговаривать с Реймондом на любые темы, кроме одной — о том, что я знала о его злодеях-предках. Об этом я говорить не могла, а до тех пор между нами был барьер. Временам, когда я размышляла об этом среди бела дня, мне все казалось сплошным вздором. Просто я ужасно боялась, что стану искать в Реймонде черты Десмонда Фидерстоуна и обнаружу их. У меня было какое-то сверхъестественное чувство, что Энн Элис предостерегает меня.
Разумеется, это был вздор. Я просто позволила себе поддаться навязчивой идее, обнаружив могилу, а потом запертую комнату и дневник.
Когда я каталась верхом в обществе Реймонда, обедала с ним, Бабулей и кое с кем из друзей, все казалось мне другим. Меня радовало, как он блестяще ведет дискуссии, что все говорят, какой он чудесный человек, что старый Бенджамин Даркин выказывает ему уважение. Наверняка это была любовь.
По-моему, Бабуля немного сердилась на меня. Предстоящая свадьба отвлекла бы ее мысли от Филипа. Свадьба, а со временем — дети. Вот чего бы ей хотелось.
Иногда я думала, что уже могу согласиться, а потом мне снова снился один из тех снов — страшный сон, особенно тот, повторяющийся, когда я была в комнате, слышала шаги на ступеньках, входил Реймонд, превращался в Десмонда Фидерстоуна.
Казалось, я слышала голос, говоривший мне:
— Еще не время. Не время.
И в те минуты, когда у меня особенно разыгрывалось воображение, я представляла себе, что со мной говорит Энн Элис.
Наступил октябрь. Минул год с отъезда Филипа. И Бабуле, и мне страшно было встретить годовщину его отплытия. Бабуля позаботилась о том, чтобы в этот день с нами был Реймонд. Надо сказать, это очень помогло.
Мы пережили этот день, а затем наступил ноябрь… мрачные темные дни, в такие дни чаще всего и приходят воспоминания.
А потом мы получили приглашение провести Рождество у Биллингтонов и отправились к ним.
Мы не могли бы провести Рождество приятнее, хотя и неизбежно вспоминали о прошлых рождественских праздниках, когда Филип был с нами. Однако в день Рождества ни я, ни Бабуля о нем не говорили. Молодежь в семействе в полном составе отправилась в День подарков кататься верхом, и Грейс с Бэзилом и Джеймсом, как обычно, потерялись, чтобы дать нам с Реймондом возможность побыть одним.
Я была так счастлива, как только возможно, живя в тревоге за брата. Реймонд все понял, и мы говорили о Филипе. Он старался успокоить меня. По-моему, он уже начинал подумывать, что с Филипом случилась какая-то неприятность, и хотел подготовить меня к плохим вестям. День был ясным, воздух — морозным; это был тот сияющий день, когда даже кожа у человека начинает светиться. Лошади резвились, и мы позволили им проскакать галопом через луг и резко натянули поводья, уже подъехав к таверне. Реймонд спросил:
— Ты хочешь выпить стаканчик сидра? Я ответила утвердительно. Нас ждало уединение гостиной, потому что на второй день Рождества там, скорее всего, никого не будет. Возможно, Реймонд снова сделает мне предложение. Я надеялась, что нет, ибо, хотя и склонялась в его пользу, но по-прежнему не была уверена. В гостиной таверны ярко пылал очаг, у окна стояла елка, а за картинами на стенах были прикреплены священные веточки.
— Здесь, похоже, хотят, чтобы у посетителей было праздничное настроение, — заметил Реймонд.
Он заказал сидр. В гостиной больше никого не было. Хозяин принес сидр. И сказал:
— Сегодня мало народу. Праздник. Большинство сидит у собственного очага.
Реймонд поднял стакан и произнес:
— За нас и за тебя, Эннэлис. Надеюсь, скоро ты получишь добрые вести.
Мне стало грустно, ибо я знала, что он говорит о Филипе.
— Уже так долго.
Реймонд кивнул.
— В октябре уже минул год. И за это время всего одно письмо. Наверное, что-то случилось. Филип написал бы, он ведь знает, как мы волнуемся.
Реймонд помолчал, рассматривая свой стакан.
— Хотелось бы мне туда поехать, — продолжала я-В Южный Тихий океан. Жаль, что я не могу сама все узнать…
— Отправиться туда! — Реймонд поставил стакан. — Ты хочешь сказать — одной?!
— А почему бы и нет? Ненавижу эти глупые условности: если ты женщина, то у тебя наполовину мозгов не хватает.
— Я понимаю, о чем ты, но ведь путешествие может оказаться опасным.
— Другие ведь ездили туда. У нас есть и свои отважные дамы-первооткрыватели.
— Ты серьезно говоришь, что хочешь поехать?
— Я уже давно подумываю об этом.
— Ты из-за этого не выходишь за меня замуж?
— Не знаю. Не то чтобы я тебя не любила. Я люблю тебя. Но я не уверена, что вообще знаю, что такое влюбляться по-настоящему, а это уже совсем другое дело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134