Как и предсказывал Милтон, возле Мыса Доброй Надежды мы снова попали в шторм, и тут-то мисс Картрайт приняла решение. Правда, призналась, что несколько беспокоится за меня, поскольку Фелисити ведь будет под опекой мужа, а вот мне придется совершить путешествие в Англию одной.
Милтон Хемминг заверил ее, что когда придет время мне возвращаться домой, он позаботится о том, чтобы я ехала в обществе его друзей, которые наверняка будут возвращаться в Англию. Ей и впрямь нечего было бояться, и заверения Милтона вкупе со штормовой погодой помогли мисс Картрайт принять решение.
Если это можно устроить, она вернется домой, поскольку в ее нынешнем состоянии на роль дуэньи она все равно не годится, а становится лишь обузой.
Милтон Хемминг объявил, что как только мы причалим, он сразу же начнет подготовку к ее отъезду на родину.
Наше пребывание в Кейптауне было посвящено отъезду мисс Картрайт. Нам постоянно приходилось уверять ее, что мы будем в целости и сохранности и без нее.
В Сиднее нас должен был встретить Уильям Грэнвилл. Я останусь с Фелисити до свадьбы, а потом мистер Хемминг поможет мне с отъездом домой, представит меня капитану судна и кое-кому из своих многочисленных друзей, которые наверняка будут отплывать, ибо он знал многих людей, которые часто путешествовали.
У него все получится прекрасно.
Милтон позаботился обо всем. Мисс Картрайт должна была провести неделю в одном из лучших отелей. Он представил ее своим друзьям, собиравшимся в Англию. Они будут все вместе, так что бояться нечего.
Что касается подопечных мисс Картрайт, она могла вполне быть уверена, что мистер Хемминг сделает для них все то же, что и для нее.
Меня поразило, что мисс Картрайт с такой готовностью вверяла нас человеку, которого несколько месяцев назад даже в глаза не видела. Я отнесла это за счет силы его личности. Сила и властность — вот точные слова. Милтон просто излучал силу, и пока она была направлена на добрые дела, это было очень утешительно. Однако я иногда раздумывала — а что будет испытывать человек, столкнувшийся с этой силой?
Я чувствовала, что мне надо еще многое узнать об этом человеке.
Три дня в Кейптауне пролетели быстро. У нас было очень немного времени, чтобы посмотреть достопримечательности, наверное, одного из красивейших мест, какое нам предстояло посетить. Я никогда не забуду вида Столовой горы со скатертью, как ее здесь называют. Она устремлялась к небу, а плато, покрытое облаками, действительно выглядело как скатерть. Погода стояла теплая, но не слишком жаркая, цветы были очень яркими, а пейзаж — волшебным. Расставаясь с нами, мисс Картрайт очень нервничала. Я подумала, что в последнюю минуту она изменит решение и вернется на корабль. Мисс Картрайт все твердила о том, что пренебрегла своими обязанностями, и я знала, что ее совесть отчаянно сражается со страхом перед морем. Совесть потерпела поражение: отплывая из Кейптауна, мы оставили мисс Картрайт на берегу.
У меня создалось впечатление, что Милтон Хемминг был доволен отсутствием мисс Картрайт. На самом деле мне иногда приходила в голову мысль о том, что он ловкими маневрами спровадил ее. Но зачем?
У него должны были быть на то причины. Он был из тех, кто ничего без причины не делает. И кроме того, он слишком занимал мои мысли. Я думала: «Он немного зарвавшийся, довольно высокомерный и, бесспорно, храбрый».
На Фелисити Милтон тоже произвел впечатление. Я заметила, что в его присутствии она немного нервничала. На нее он тоже оказывал воздействие.
Теперь, когда мисс Картрайт покинула нас, самым разумным для меня было перебраться в каюту Фелисити, оставив мою спутницу-австралийку в одиночестве.
Так я и сделала. Проживание в одной каюте сблизило нас, и постепенно наши отношения изменились.
Мы часто лежали на своих койках: Фелисити — наверху, я — внизу — и разговаривали, пока не засыпали. Я обнаружила, что некоторая сонливость и мягкое покачивание корабля больше располагают к доверительной беседе, чем сидение днем на палубе.
В конце концов, Фелисити рассказала мне о своих страхах.
— Мне бы хотелось, чтобы это путешествие все длилось и длилось, — поделилась со мной она.
— Ах, так, стало быть, оно тебе нравится?
— Да… после того, как я привыкла к морю. Первая половина была ужасной. Мне просто хотелось умереть.
— Как бедной мисс Картрайт.
— Я была так поражена, что она уехала. Никогда бы не подумала, что она может так поступить. Тетушка всегда так строго следила за мной.
— По-моему, это Милтон Хемминг ее уговорил.
— Она была им совершенно очарована. Эннэлис, что ты о нем думаешь?
— Ой, я не хочу выносить поспешных суждений.
— Но какие-то мысли у тебя должны быть.
— Ну, я нахожу его интересным… в какой-то степени даже вдохновляющим. Довольно забавно встретить такого человека… на короткое время… на корабле. Приедем в Сидней, попрощаемся с ним, и через несколько месяцев будем вспоминать: «Как звали того мужчину, с которым мы познакомились на корабле?»
— Ты сама в это не веришь. Он ведь пообещал тетушке позаботиться о том, чтобы в целости и сохранности отправить тебя домой.
— Ну, хорошо, не через несколько месяцев… через несколько лет.
— Не думаю, что я вообще когда-нибудь его забуду. Особенно после того, как он отделался от тетушки.
— Отделался?
— Да… он ведь хотел, чтобы она уехала, правда?
— С какой стати?
— Дуэньи иногда ограничивают поле деятельности. Я рассмеялась:
— Поскольку она большую часть времени не выходила из каюты, возможности что-то ограничивать были у нее невелики.
— Само по себе присутствие тетушки уже было ограничением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134