Я хочу, чтобы ты знал, что здесь происходит.
Вот, написала тебе, и мне сразу стало легче. Словно поговорила с тобой.
Я немного продвинулась в своих поисках. Кажется, я упоминала в письме, отправленном из Сиднея, что мы познакомились с человеком по имени Милтон Хемминг. Наверное, мисс Картрайт рассказывала тебе о нем. Это он устроил ей проезд до Англии из Кейптауна. Ну, так вот, он вспомнил, что Филип останавливался в отеле на острове, где у Милтона сахарная плантация. Остров называется Кариба. Я думала поехать туда, как только выберусь отсюда, но сначала, если возможно, хочу увидеться с Дэвидом Гутериджем. Он ботаник, с его экспедицией Филип и уехал. В Сиднее я заходила в резиденцию Ботанической ассоциации, там примерно знают, где он и когда вернется — говорят, через месяц. Я бы хотела переговорить с ним до отъезда на Карибу. По словам мистера Хемминга, Филип останавливался в тамошнем отеле. На острове есть отель. Наверное, кто-то должен был его знать. Так что я продвигаюсь, правда, медленно.
Но моя главная тревога, — это Фелисити. Как жаль, что тебя нет с нами. Ты бы знал, как нам поступить.
Как было бы замечательно увидеть тебя и поговорить. Тогда все показалось бы разумным и нормальным.
Надеюсь, письмо получилось не слишком истеричным. Но я действительно беспокоюсь.
Твоя любящая Эннэлис."
Я запечатала письмо.
Завтра среда. Один из тех дней, когда уходил дилижанс, а дилижанс увозил в почту в Сидней, а оттуда — в Англию. Пройдет много времени, пока письмо дойдет до Реймонда, однако его надо было отправить в тот же день, и я должна была попасть в гостиницу к десяти часам. Нельзя было пропустить дилижанс.
Один из пастухов отвозил почту в городок и забирал то, что приходило. Однако это письмо я ему доверять не собиралась. Уильям Грэнвилл мог полюбопытствовать, что это я там написала. Я вполне могла заподозрить его в том, что он вскрывает письма и читает их. Я была уверена, что он ни перед чем не остановится.
Я снова легла в постель. Все то время, что я писала, из коридора не доносилось ни звука, а ведь я была начеку и прислушивалась. Итак, Уильям Грэнвилл проводит ночь с экономкой.
Наконец, я заснула.
Проснулась я рано — наверное, события прошедшей ночи постоянно преследовали меня.
Я спустилась вниз. Миссис Мейкен не было там, как обычно. Очаг не был разожжен. Однако в кухне имелась маленькая спиртовка, так что я сварила себе кофе и вчерашнюю лепешку намазала маслом. Этого должно было быть достаточно. Ко мне присоединилась Фелисити. Мне показалось, что выглядела она немного лучше. В прошедшую ночь супруг не почтил ее своим вниманием, и, видимо, для — бедняжки это было большим облегчением. Я подумала, что она была бы счастлива, если бы муж все свои ночи проводил у экономки. Я заметила:
— Мне вздумалось покататься верхом с утра пораньше. Я написала письмо и хочу отвезти его в город. Сегодня среда, и в Сидней идет дилижанс.
— Я поеду с тобой, — решила Фелисити.
— Хорошо. Тогда переодевайся побыстрее. Мы отправились в путь.
— А почему ты не хочешь поручить письмо кому-нибудь из мужчин?
— Хочу поймать дилижанс. Бог знает, когда он приедет сюда.
— Но ведь ждать пришлось бы всего лишь до субботы.
— А я хочу отправить его немедленно.
Фелисити зашла со мной в гостиницу. Там на конторке, было небольшое отделение, куда складывалась и где выдавалась почта. Когда я отдавала письмо, Фелисити бросила на него взгляд. Стало быть, теперь она знала, что я писала Реймонду. Что ж, в этом не было ничего необычного. В конце концов, мы были помолвлены, хоть и неофициально, так что, вполне естественно, я могла написать ему. Интересно, что бы сказала Фелисити, узнай она, каково было содержание письма.
Отправив письмо, я почувствовала себя лучше. С моих плеч словно частично сняли груз ответственности, хотя пройдет много недель, прежде чем письмо дойдет до Реймонда и еще больше — прежде чем я получу ответ. Но все же я хоть что-то сделала. Я предприняла какие-то действия, а от этого мне всегда становилось легче.
В тот день нам улыбнулась удача. В середине дня в имение приехал молодой овчар-стажер. Это был юный ученик, изучавший австралийские методы овцеводства, и в его обязанности входило объезжать имение и смотреть, чтобы с овцами ничего не случилось, ибо овец было так много, а пастбища — столь обширны, что такие рейды были просто необходимы, чтобы содержать все в порядке. Юноша был очень молод, только-только приехал из Англии и горел желанием освоить бизнес, как я предполагала, в надежде, что когда-нибудь обзаведется собственным имением вроде этого. Он уехал еще до нашего прибытия в сопровождении Уоллу — аборигена, в чьи обязанности входило обучать юношу. Уоллу был одним из самых надежных работников и прослужил в имении три года — для аборигена это считалось много. Говорили, что у них врожденная страсть к бродяжничеству. Это называлось «прогулкой по окрестностям», и в один прекрасный день абориген мог вдруг бросить любую работу без предупреждения, уйти и не появляться месяцами — а порою, и никогда больше.
Уоллу отправился с юношей, и тут вдруг ему пришло в голову «прогуляться». Он бросил молодого человека, оставив его блуждать по незнакомой местности. Вот почему юноша задержался с возвращением.
Уильям Грэнвилл был сильно озабочен рассказом молодого овчара. Юноша мог не знать местности, зато разбирался в овцах. Он обнаружил, что некоторым из них необходима срочная помощь, пока они не погибли, и кроме того, кое-где ограда нуждалась в более серьезном ремонте, чем тот, что он произвел.
Вот нам и улыбнулась удача, поскольку Уильям Грэнвилл собрался ехать в рейд по имению в сопровождении троих мужчин и юного овчара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134