Она надеялась, что Бартли не заметит ее, но его зоркие глаза увидели ее. Он подошел к ней улыбаясь.
— Стало быть, ты пришла проводить меня.
— Убедиться, что ты в самом деле уплыл, — язвительно ответила она. — Я радуюсь, что теперь долго не увижу тебя.
— Я скоро вернусь, милая, и тогда…
— Прошу, оставь свои клятвы. Уверяю тебя, та позорная ночь больше не повторится.
— Моя прелестная Тамар! Я сохраню твой образ в своем сердце. Думаю, мое путешествие будет скучным, ведь для меня нет радости, если ты так далеко!
Он поцеловал ее в губы, потом, поклонившись, ушел. Тамар отправилась в Хоу пешком, провожая глазами корабли, покуда они не превратились в точки на испещренном солнечными бликами море. Сердце ее переполняли гнев, унижение и нечто, похожее на сожаление.
Вернувшись домой, она увидела Хьюмилити Брауна, который работал в саду. Она подошла к нему. Ей казалось, что, дразня его, она возвращает себе самоуважение.
— Добрый день, Хьюмилити.
— Добрый день, — ответил он, не глядя на нее.
— Прошу вас, перестаньте работать, когда я обращаюсь к вам, — резко сказала она. — Взгляните на меня, улыбнитесь, скажите: «Добрый день!»
Он серьезно взглянул на нее, и она вдруг покраснела до корней волос, ей показалось, что он заметил в ней перемену, и образ Бартли возник перед ее глазами.
— Что вы уставились на меня?
И тут он улыбнулся.
— То вы требуете, чтобы я смотрел на вас, а когда смотрю, вам это не нравится. Вы сегодня не в духе.
— А какое вам до этого дело?
— Никакого. Просто мне жаль, что вы не в себе.
— Вам жаль меня?
— О да. Мне очень жаль вас.
— И отчего же?
— Потому что на вашей душе лежит тяжкий грех.
— Кто это сказал? Вы видите отпечаток греха на моем лице?
— Вы предпочли добродетели злую силу, которая в вас от нечистого. Вы просили у него красоту, чтобы соблазнять мужчин, и получили ее.
— Она дана мне от природы, я ее не просила. Неужто она соблазняет вас, Хьюмилити Браун?
Его губы зашевелились, шепча молитву.
— Перестаньте! — крикнула она. — Перестаньте! Я вам приказываю!
— Моя бедная заблудшая дочь, — сказал он, — покайся в своем грехе. Вымой душу свою добела в крови Агнца Божия.
— Видно, это сделали вы сами! — засмеялась она. — Но ведь вы, поди, никогда не грешили.
— Все мы грешники.
— Странно, что вы причисляете себя к сонму грешников. О Хьюмилити Браун, иногда я жалею, что не оставила вас умирать в сарае.
— Ах, иной раз я тоже сожалею об этом. Тогда все мои страдания были бы позади… Я оказался бы в царстве Божием.
— А ведь могли бы оказаться и в геенне огненной.
Он снова склонил голову и принялся шептать молитвы.
— Ах, я вовсе так не думаю! — раскаялась она. — Вы — хороший человек, и врата небесные будут распахнуты для вас. Я в том не сомневаюсь.
— Дочь моя! — воскликнул он. — Покайся, пока не поздно.
— Покаяться в чем?
— В своих грехах.
— Быть может, я согрешила не по своей вине.
— По своей вине грешит лишь один дьявол. Добрый Пастырь охраняет своих овец.
— Вы уверены в этом?
— Столь же уверен, как в том, что стою здесь.
Она промолчала, а Хьюмилити, опираясь на лопату и пристально глядя на Тамар, продолжал:
— Я знаю, вы — грешница. Вы не следуете заветам Святого Евангелия. Многие верят в то, что вы якшаетесь с ведьмами. Вы в беде, душа ваша в опасности.
— И что же мне теперь делать?
— Хоть вы и грешница, я хочу доверить вам тайну. Я покажу этим, сколь сильно доверяю вам, ежели позволите мне.
Он возбудил ее любопытство, впервые после той памятной ночи она перестала думать о Бартли.
— Вы никогда не предадите друзей, даже ежели сочтете их глупцами.
— Вы правы.
— Вы великодушны и щедры… добры к слабым. Подобную доброту внушает нам Господь наш — Иисус Христос. Коль скоро вы добры, у вас есть надежда. Но вы тщеславны и горды, к тому же в вас таится какое-то странное зло. Я желаю спасти вашу душу, как вы спасли мое тело.
— Объясните мне, что вы имеете в виду.
— Мы, несколько человек, тайно собираемся на молитвы.
— Вот оно что!
— Вы знаете, что я имею в виду. Уильям Спиерс, я и другие… — продолжал он. — Мы желаем молиться Господу должным образом.
— Это опасно, Хьюмилити. Если об этом узнают, вас ждет тюрьма, а быть может, пытка и казнь.
Он улыбнулся, улыбка осветила его лицо, и оно показалось Тамар почти красивым.
— Вы глупец! — сказала она сердито, ей вдруг стало страшно.
— На все воля Божия, — ответил он. В это утро она была настроена сентиментально, на глазах у нее выступили слезы.
— Вы — храбрый человек. Прошу вас, будьте осторожны! Мне не хотелось бы, чтобы вы попали в беду после того, как я постаралась спасти вашу жизнь.
— Мы встречаемся в хижине… По дороге в Стоук. В имении сэра Хэмфри.
— Берегитесь! Сэр Хэмфри без колебания выдаст вас, если узнает… Он — изувер! И таков же его сын! Они не знают жалости… не знают…
— Я знаю это. И все мы знаем. Мы собираемся во имя Правды, во имя Господа. Мы знаем, что подвергаемся опасности, и готовы к ней. Ежели Господу будет угодно, чтобы те, кто преследует нас, узнали про наши тайные встречи, мы будем готовы претерпеть все муки во славу Его.
— Почему вы говорите мне это?
— Чтобы вы присоединились к нам и, быть может, нашли мир в своей душе.
— Чтобы я… молилась вместе с пуританами?
Она с любовью посмотрела на богатый шелк своего платья и погладила его.
— Вы поймете, что нелепо ценить земные сокровища. Вы поймете, что надобно покаяться в своих грехах.
Тамар отвернулась от него и поспешила в дом. Она поняла, что пойдет на их тайные встречи. Ей были необходимы волнующие чувства новизны, теперь, когда этот мерзкий Бартли был далеко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88