прикоснись к ним, и ощутишь мягкую ткань. На темных волосах дамы лежала сетка из золотой нити, украшенная топазами.— Это оно! — воскликнула я. — Значит, я надевала ее платье?— Может быть.Я подошла поближе к картине. Дама смотрела на меня таинственно и немного печально.— Она выглядит не очень-то счастливой, — сказала я.— Ну, она была замужем за Бевилом — тем самым, который влюбился в гувернантку.— О, — отозвалась я. — Тогда понятно.Бевил остановился чуть позади и положил руки мне на плечи.— Что вам понятно, Хэрриет?— Почему она кажется такой несчастной. Но платье — очаровательно. Какой замечательный художник написал его!— Я вижу, вы просто без ума от этого платья. Где оно сейчас?— В моем платяном шкафу в «Вороньих башнях».— И вы не в силах расстаться с ним, так?— Я собираюсь принести его назад и отдать Гвеннан.— Не надо, — возразил Бевил. — Оставьте его себе. Может, в один прекрасный день вам снова захочется всех одурачить.— Что вы!— Это — подарок от меня, — произнес он.— О, Бевил!— Идемте. Здесь холодно.Ночь бала изменила Гвеннан — так же, как и меня. Она стала еще более беспокойной и все чаще высказывала недовольство своей жизнью. Однажды, будучи в подобном настроении, она сказала мне:— Жизнь очень несправедлива к нам.Мы ехали по лесу верхом, задевая головами ветви деревьев, в это время года покрытые густой листвой.Я всегда была готова слушать о Менфреях и потому спросила, что она имеет в виду.— Деньги! Всегда и везде — деньги. Какое счастье, что папа сейчас не член парламента, потому что парламентские дела — штука очень дорогая. Мне так надоело сидеть без денег, что я уже собралась сама исправить положение.— Каким образом?— Выйти замуж за Хэрри, разумеется.— Гвеннан, ты думаешь, он захочет?— Захочет ли он! Ты что, с ума сошла! Разумеется, захочет. Он влюблен в меня по уши. Вот еще одна причина, почему я так злюсь, что мне только шестнадцать. Придется ждать по меньшей мере год.Мы выехали на открытое место, и Гвеннан, хлестнув кнутом свою Сахарную Головку, пустила ее в галоп. Я тоже не отставала. Гвеннан хохотала, и я подумала, что в это утро в нее вселился какой-то бес.— Я не желаю возвращаться в эту дурацкую школу! — прокричала она мне через плечо.— До этого еще далеко. У нас в запасе неделя, даже больше.— Я хочу сказать… вообще. Пансион для юных леди! Если и есть что-то более гадкое, чем быть шестнадцатилетней, так это быть юной леди.— Во втором я не так уж уверена, хотя насчет первого полностью согласна.— Хэрриет Делвани, не старайся говорить заумно, как эти ужасные… политики.— По-твоему, я говорю заумно?— Я слышала, если очень хотеть, чтобы что-нибудь случилось или не случилось… хотеть изо всех сил… сконцентрировавшись только на одном желании, это иногда помогает.— Например, не возвращаться в школу? Или перескочить из шестнадцати лет в восемнадцать за один день?— Ты ужасная зануда, Хэрриет. Если не возьмешься за себя, станешь просто змеюкой и синим чулком.— А что тут плохого?— Такие женщины фатально непривлекательны для мужчин.— Подумаешь, открыла Америку. Я всегда была такой.— Перестань, Хэрриет. Ты сама во всем виновата.— В чем именно?— Нынче утром я не собираюсь решать твои проблемы. У меня хватает своих. Я твердо решила не возвращаться в школу в этом году.Я промолчала, думая о том, каково мне будет в школе без Гвеннан. Впрочем, у нее, конечно, ничего не выйдет.Мы резвым галопом проскакали через пустошь. Гвеннан сегодня была какой-то совсем бешеной.— Вот как сейчас! — воскликнула она. — Я свободна. Я хочу, Хэрриет, быть свободной. Свободной делать только то, что мне нравится. Не когда вырасту, но сейчас! Я уже выросла, говорю тебе. Я — уже взрослая и буду такой всегда.Я мчалась за ней, крича, чтобы она побереглась; на пустоши валялись довольно неприятные камни, и, если Гвеннан не заботилась о себе, следовало подумать о лошади.— Я знаю, что делаю, — огрызнулась Гвеннан.И все-таки я вздохнула с облегчением, когда пустошь осталась позади: Гвеннан любила риск больше жизни.Впереди показалась деревня, но на вид она была мне незнакома: очаровательная маленькая церковь с серыми башнями и просторным двором, окруженная тонущими в зелени домиками.— Это — Гренденгарт, — бросила Гвеннан. — Мы — в шести милях от дома.Все произошло совсем близко от деревушки. Мы свернули с дороги в лес, впереди была насыпь, которую не так трудно перескочить. Но, как я уже сказала, Гвеннаи сегодня все утро была не в себе. Я точно не знаю, что случилось: Гвеннан скакала чуть впереди меня, когда брала барьер. Я услышала ее крик, когда она перелетела через голову своей лошади. Мне показалось, что прошла целая вечность, прежде чем я оказалась по другую сторону насыпи. Я увидела, как убегает Сахарная Головка, и перевела взгляд на Гвеннан, неподвижно лежавшую на траве.— Гвеннан! — закричала я (это было так глупо!). — Гвеннан, что случилось?Я соскользнула с коня и опустилась рядом с ней на колени. Она была бледной и не шевелилась, но дышала. Я смотрела на нее несколько секунд; потом вскочила в седло и поскакала в деревню.Мне повезло: выбравшись на дорогу, я увидела мальчишку на пони. Я объяснила, что случилась беда.— Надо к доктору Треларкену! — прокричал он и ударил пони по бокам.Я вернулась к Гвеннан и, казалось, долгие часы стояла рядом с ней на коленях, ожидая, пока подоспеет помощь. Я боялась, что она умрет. Мне вспомнились ее недавние речи о том, что она не собирается возвращаться в школу, и думала: неужели какой-нибудь жестокий ангел записал ее опрометчивые слова и наказание не заставило себя ждать.— Если ты умрешь, Гвеннан, — прошептала я, — ты не вернешься в школу, и твое желание исполнится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89