— Я уже переоделась в халат и сижу размышляю.— Что-то не так?Я уже готова была пустить в ход испытанное оружие своей юности — острый язычок.— Не знаю…— Что это означает?— Именно это я хочу услышать от тебя. Что на самом деле случилось?Бевил казался взволнованным. Еще одно доказательство вины?— Ты же слышала, что случилось. Мы поплыли за игрушкой, а лодку унесло.— Значит, вы ее плохо привязали.— Наверное, так.— Нарочно?— Но послушай, Хэрриет…— Я полагаю, что имею право знать правду.— Ты знаешь правду.— Да?— Мы не в суде. Если ты решила мне не верить, я с этим ничего поделать не могу.— Нет, нам придется с этим что-то делать. Пойдут разговоры. Вероятно, уже пошли.— Разговоры! Я-то думал, ты не настолько глупа, чтобы интересоваться сплетнями.— Это только доказывает, как плохо мы знаем друг друга. Ибо я полагала, что ты не настолько глуп, чтобы сделать себя их жертвой.— Я не виноват в том, что случилось.— Хотелось бы верить.— А как иначе? Господи боже, что ты напридумывала?— Она — очень красивая женщина.— А ты страшно ревнивая.— К тому же, когда эту историю начнут обсуждать по всему округу, всплывет немало интересных подробностей.— Не умничай, Хэрриет.— А я и не умничаю.— Ладно, давай примем как факт, что ты и так достаточно умна. Что за глупость сотворил Листер?— Не могли же мы сидеть сложа руки. Я согласилась, что ему надо ехать в Ланселлу. Это — моя вина. Но мы не знали, что с тобой случилось, Бевил. — Мой голос стал печальным, почти жалобным. Ругая его, я всегда еще ясней сознавала, насколько я его люблю, насколько нуждаюсь в нем; и боялась, потому что всегда считала, что он нужен мне больше, чем я — ему. — Ты должен быть очень осторожен в своих отношениях с Джессикой.— Моих отношениях? Что ты имеешь в виду? Она — гувернантка Бенедикта.— Гувернантки так часто выступали в качестве героинь романов, что присвоили себе эту роль и в обычной жизни, а когда гувернантка, кроме всего прочего, еще и очень красива и хозяин дома не может скрыть своего к ней интереса… когда он исчезает с ней на долгие часы — пусть все и совсем невинно, — его начинают искать чуть ли не через полицию, это чревато большими неприятностями. Если этот хозяин живет себе в своем замке, он, разумеется, волен поступать как ему заблагорассудится, но, если он намерен стать депутатом парламента, стражем общественной морали, воплощением справедливости, он рубит сук, на котором сидит.— Какая речь! — воскликнул Бевил и засмеялся. — У тебя талант, Хэрриет. Но иногда мне кажется, что твоя любовь к красному словцу вступает в противоречие с твоим здравым смыслом. Сочтем это эффектной концовкой, ладно?— Если хочешь.— И еще одно. То, что я рассказал тебе о сегодняшнем происшествии, — правда. Ты мне веришь?Я посмотрела ему в глаза:— Сейчас — да, Бевил.Он притянул меня к себе и поцеловал, но без страсти, которой я ждала. Это больше походило на поцелуй, скрепляющий сделку, чем на проявление привязанности.И мне хотелось сказать: «Когда ты рядом, я тебе верю. Может, я в этом похожа на твою мать. Верю в то, во что хочется верить. Но когда ревность вспыхнет снова, сомнения вернутся».На следующее утро я проснулась поздно, Бевил к тому времени уже уехал. Фанни принесла мне завтрак. Она пристроила поднос поудобнее и стала в изножье кровати, глядя на меня. Разумеется, она слышала обо всем, что произошло ночью.— У вас усталый вид, — сказала она, словно злилась на меня за что-то. Так она говорила, когда я девочкой умудрялась подхватить простуду. — Наверное, вы вчера вечером сильно переволновались.— Все кончилось благополучно, Фанни.Она протестующе шмыгнула носом.— Вот! — Она взяла халат и, набрасывая его мне на плечи, скользнула по мне взглядом, ища синяки. Фанни никогда не забывала того, чего не желала забыть.Она налила мне кофе и сказала:— Вот!Как в детстве.Я выпила кофе, но ела без аппетита. Мне вспомнились Бевил и Джессика у лестницы, и слова, которые мы с Бевилом бросали друг другу в этой комнате, еще звучали у меня в ушах.— Я, конечно, не знаю, то есть — не знаю точно. Все, что я могу сказать, — это что вы им не верьте. Без них вообще было бы лучше.— Без кого, Фанни?— Без мужчин.— Но ты же не хочешь сказать…— Да, хочу.— Если бы Билли был жив… — Я никогда не заговаривала о Билли, если Фанни сама не заводила о нем речь.— Билли, — повторила она. — И он тоже был как остальные. Я значила для него меньше, чем он для меня.— Но он любил тебя, Фанни. Ты всегда мне это говорила.— Знаете, у него была подружка. И он ушел от меня к ней. Таковы мужчины. Они любят не так, как мы.— Фанни!— Я никогда вам этого не говорила, да? Я не стала для Билли всем. У него была и другая любовь… и, можно сказать, он бросил меня из-за нее.Я онемела. Я никогда не слышала, чтобы Фанни так говорила раньше. Ее глаза сверкали, и, казалось, она перенеслась из этой комнаты куда-то в прошлое.— Была еще моя малышка… — говорила она сама с собой, — он подарил мне ее… но я потеряла моего ребенка… мою девочку… а потом нашла свою другую девочку.Я протянула ей руку, и она сжала ее. Прикосновение, казалось, вывело женщину из забытья.— Не беспокойтесь, — сказала она. — Я не позволю, чтобы с вами приключилось что-нибудь плохое. Я никогда не оставлю вас, мисс. Даже и не думайте.Я улыбнулась ей.— А я и не думаю, Фанни, — сказала я.— Вот и хорошо. Съешьте яйцо и оставьте всякие глупости.Я повиновалась, улыбаясь про себя. Я думала, что осталась одна — но со мной всегда будет Фанни.Я всеми силами старалась скрыть свои страхи и потому на следующий день пригласила Джессику отправиться со мной на верховую прогулку. Мы вместе поехали в Ланселлу. Люди бросали на нас любопытные взгляды, но я считала, что наша совместная прогулка — лучший способ развеять все подозрения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89