– Какая же у вас добрая душа! – увидев полные со страдания глаза девушки, воскликнула портниха.
– Как бы мне хотелось хорошо шить. Так, как вы, – быстро и красиво.
– Со временем научитесь.
– Думаете, у меня получится? Из меня выйдет хорошая портниха? Знаете, мисс Пеннифилд, хоть я и не умею шить, но знаю, как правильно пришить к платью бант, искусственный цветок… или подшить юбку. Может быть, из меня действительно получилась бы портниха.
– Дорогая, кто же это знает? Но вам, молодой и образованной леди, владеющей двумя языками, не стоит зарабатывать шитьем. Лучше оставаться компаньонкой. Это все равно, что гувернантка. Так что забудьте о шитье.
– Мисс Пеннифилд, расскажите мне о себе, о своей сестре… – попросила Мелисанда и замолчала.
После приезда к Тревеннингам девушка постоянно сдерживалась, чтобы не показаться болтушкой. Она часто замечала за собой безудержное желание говорить самой, вместо того чтобы слушать других, рассказывать собеседнику о своих мечтах и желаниях.
– Только не вспоминайте о своей хозяйке в Плимуте, – попросила она мисс Пеннифилд. – Меня это печалит, а я хочу радоваться. Расскажите лучше о счастливых днях. Они же у вас наверняка были.
– О да, знавала и я веселые времена, – улыбнулась мисс Пеннифилд. – И самые радостные – это Рождество, когда украшали костел. Мистер Данесборо, возглавлявший наш приход, был чудесным человеком. Но когда я была совсем маленькой, наша семья переехала в другое место. Поселились мы неподалеку от Сент-Мартина. Нашим викарием стал мистер Форорд Мичелл… Каждое Рождество мы украшали костел венками из лавра и остролиста, а потом обходили дома, и жители давали нам по шесть пенсов на праздничный ужин. Впрочем, вы не из наших мест и о такой традиции не знаете. Мы заходили во все большие дома, расположенные по обоим берегам реки… Приходили сюда, к Ли, к Кевералам, Морвалам и Бреям. Затем шли в Тренант-парк, Треворджи и Вест-Норт. Один мастер подарил нам резной кубок. Мы украсили кубок цветами утесника и стали ходить с ним за подношением. Пили из него пиво, пели здравицу хозяевам, а те давали нам шестипенсовики.
На лице мисс Пеннифилд заиграла улыбка, и она тонким, пронзительным голосом пропела:
Хозяин с хозяйкой, двери отворяйте, в день Христова Рождества золотые короба счастья принимайте!
Как мы тогда шутили, смеялись, шалили! Как мы радовались! Мазали сажей лица, наряжались Бог знает во что, танцевали в поле и звали привидения. И веселыми были не от вина или сидра. Какие это были счастливые времена! А великая страстная пятница? В тот день каждый брал по ножу и шел на берег. Там взрослые забивали бычков или баранов, мы резали туши на куски, клали в сумки и несли домой. После этого начинался пир. Нет, все-таки самое безудержное веселье приходилось на первый день мая. Или нет, на День святого Иоанна – двадцать четвертое июня. Мы шли в лес и разводили там костры. Нет, нет, в мае все-таки было лучше. В тот день все веселились до полуночи, потом отправлялись на ближайшие фермы, где нас угощали молоком, сладким творогом со сливками или сытным пирогом. Иногда подносили шафрановый бисквит и даже легкую выпивку. Ферморы никогда нам не отказывали, чтя старый обычай – угощать в эту ночь всех, зашедших на огонек. Да и привидения могли бы рассердиться, если бы кто-то нарушил эту вековую традицию. Потом мы всю ночь танцевали на открытом воздухе. Танцы исполнялись только старинные. Ой, это надо было видеть! В ту ночь молодые не только ели, пили, танцевали, играли в увлекательные игры, но и занимались любовью. Нет, нет, я от парней бежала как черт от ладана. Еще мистер Данесборо, а он был мудрейшим человеком, перед нашим отъездом предупреждал моих родителей о тех жутких нравах, которые царят в той округе, куда мы направлялись. Так что девушки, идя на гулянье, брали с собой свистки и, если парни к ним приставали, начинали громко свистеть. Знаете, многие ребята пытались воспользоваться темнотой и затащить меня в укромное местечко, но я, несмотря ни на что, так и осталась девственницей.
Сказав это, мисс Пеннифилд снова громко расхохоталась. Настроение ее не испортилось и после того, как мисс Каролина, принимая от нее готовое платье, недовольно скривила рот.
После того как повеселевшая мисс Пеннифилд ушла, Мелисанда загрустила. «Как все плохо! – подумала она. – Теперь придется стать портнихой!» Тут же девушка представила себя старой, как мисс Пеннифилд, женщиной с усталыми от постоянного шитья глазами. «Но если я покину этот дом, куда же мне ехать?»
Но долго предаваться унынию Мелисанда не умела. Она прошла на кухню и спросила, нельзя ли ей поужинать сегодня со всеми вместе. Мистер Микер выразил по этому поводу сомнения – в домах, в которых он служил до Тревеннингов, ни компаньонки, ни гувернантки со слугами за одним столом не сидели. Однако миссис Соади, услышав просьбу мамзель, расплылась в улыбке.
– А никто из господ об этом не узнает. А потом, разве не мамзель решать, где ей питаться? – сказала кухарка, помня, что сегодня на ужин она испекла свой самый вкусный пирог.
Миссис Соади кое-что слышала об изысканной французской кухне и решила доказать маленькой мамзель, что в Корнуолле еда ничуть не хуже. В этом ей должен был помочь ее фирменный пирог и свиной пудинг. «Не забыть поставить на стол цветы», – подумала кухарка.
За ужином миссис Соади усадила Мелисанду справа от себя.
– У нас сегодня за ужином гостья, – радостно объявила она, когда все собрались за столом. – Так что ведите себя прилично.
– Нет, нет! – воскликнула Мелисанда. – Я не хочу причинять вам никаких неудобств.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131