– Я постоянно о нем думаю.
– Как… даже сейчас… когда назначен день вашей свадьбы?
– Свадьба – это совсем другое дело.
– Да, вы мне все очень ясно объяснили. А интерес но, Каролине вы тоже объяснили?
– Не будьте глупенькой сварливой мышкой, пора повзрослеть. Конечно, Каролина ничего об этом не знает.
– А что, если я ей расскажу? Запомните: еще раз попытаетесь подкараулить меня наедине, я так и сделаю.
– Что?! – воскликнул он беспечно. – Это шантаж?
– Вы – самый дурной человек из всех, кого я встречала в своей жизни. Даже предположить не могла, что бывают настолько дурные люди.
– Значит, настало время вам об этом узнать. Но в ваших силах меня исправить. Вы просто обязаны это сделать. Если вы полюбите меня, вернее, если признаетесь, что меня любите, – ведь вы, конечно же, меня любите, – то увидите, какой я замечательный… какой хороший, нежный, преданный.
– Мне нужно поторопиться домой.
– Думаете, я за вами не поспею?
– Я предпочла бы идти в одиночестве.
– А я предпочитаю пойти вместе с вами.
– Вы когда-нибудь считаетесь с желаниями других людей? Или всегда делаете только то, что вам заблагорассудится?
– Ну а вы сами? Поступаете ли вы так, как хотят другие? Будь в вас то самое бескорыстие, которого вы ждете от меня, вы бы сказали: «Да, я знаю, что мне не следует так поступать, но раз я ему нужна, то обязана сделать приятное. Это и есть бескорыстие, а я ведь такая хорошая, такая добрая – к тому же, не такая это большая жертва с моей стороны, ведь мои собственные желания ничего не значат».
– Вы все передергиваете. До чего же вы ветреный. Знай Каролина, каков вы на самом деле, ни за что бы вас не полюбила.
– Но вы ведь меня любите, несмотря на все, что вам обо мне известно.
Мелисанда пошла быстрее, но Фермор тоже прибавил шагу, тогда она бросилась бежать.
– Так вы долго не выдержите… слишком уж тут крутые тропки. – И он схватил девушку за руку.
– Пожалуйста, не прикасайтесь ко мне!
– Довольно командовать, – засмеялся Фермор, наблюдая, как Мелисанда дергает руку, стараясь освободиться. – Вот видите, это бесполезно. Если начнете сопротивляться, то выбьетесь из сил, и только, а ведь мы здесь совсем одни. Можете сколько угодно звать на помощь – кто прибежит сюда? Ваш храбрый маленький разбойник и этот красавец, троюродный брат, далеко отсюда. А если они и услышат, то решат, что вызволять вас из моих рук – совсем другое дело, чем провести по горной тропке. Так что вы в моей власти.
– Вы все время говорите неправду.
– Нет. Это вы притворяетесь. Не делаете различия между тем, чего хотите, и тем, чего, как вам кажется, следует хотеть. Когда я сказал: «Вы в моей власти», глаза ваши засверкали от этой мысли. Думаете, я не понимаю! Потом вы ведь сможете сказать: «Я ни в чем не виновата!» Ну, разве это не наслаждение! Когда тебя принуждают к тому, что ты так долго не решалась сделать! Что может быть лучше? Доставить вам это удовольствие? Я так сильно вас люблю, что испытываю сильнейшее искушение ублажить подобным образом.
– Вы говорите самые жестокие и циничные слова, которые я когда-либо слышала. Я даже не знала, что бывают такие люди, как вы.
– А откуда вам было знать? Как долго вы пребываете в миру? А мы ведь не бродим по монастырским угодьям и не соблазняем благочестивых монашек.
Фермор отпустил руку Мелисанды, и она снова пошла быстрым шагом.
– Давайте, наконец, поговорим серьезно, – сказал он, нагоняя девушку и вновь беря ее за руку, – нам так редко удавалось встретиться наедине. В конце недели я уезжаю в Лондон. О, да вы огорчены…
– Нет, я очень рада. Это самая хорошая новость для меня за последнее время.
– Да, та трусиха, которая сидит в вас, ликует, но разве это настоящая Мелисанда? Нет, не верю. На самом деле вы огорчены. Но горевать не стоит – нужно только проявить здравый смысл. Скажите, что собираетесь делать, когда уедете отсюда?
– Это мое дело.
– О, да будьте же разумны – пусть это станет моим делом!
– Я не представляю, как оно может стать вашим.
– Вам нужно покровительство.
– Я сама способна за себя постоять.
– Говоря, что вы нуждаетесь в покровительстве, я употребляю данное слово в его светском значении. Вы можете постоять за себя, прибегая к своему уму, но ум подскажет вам, что без посторонней помощи невозможно обеспечить себя всем, что необходимо в жизни. Поэтому вам нужен покровитель.
– Пожалуйста, поймите – я сама хочу себя защищать.
– Где? В доме какой-нибудь привередливой дамы?
– Разве все дамы, нанимающие гувернанток, привередливы?
– По отношению к гувернанткам и компаньонкам – большинство из них.
– Ну что ж, значит, таков мой жребий на этом свете, и я должна с ним смириться.
– И вы удовлетворитесь той жизнью, что уготована вам Господом?
– Я должна прожить ее хорошо.
– Она не будет хорошей. Это отвратительно для девушки с вашим характером. Мне очень жаль, что я не могу на вас жениться. И почему только вы не Каролина, а Каролина – не вы. О, каким бы я тогда был добродетельным, образцовым женихом! Добродетель – следствие неких обстоятельств, вам это не приходило в голову? Я убежден – заключи мы с вами брак, я стал бы верным мужем.
– Люди становятся добродетельны, приспосабливаясь к обстоятельствам, а не подстраивая обстоятельства под себя. Уверена – разница между добром и злом как раз в этом и заключается.
– Послушайте, мадемуазель, – вы ведь не мать настоятельница монастыря, читающая проповедь. Если мир не устраивает меня, я перекрою его на своей лад. Поймите, дорогая, вы молоды и неопытны, у вас слишком догматические представления о жизни. Я сейчас предельно серьезен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131