К сожалению, счастливые родители слишком долго гостили в стране и наделали долгов, которые не смогли оплатить. А это означало, что Мэргрейву пришлось вскоре скрываться от кредиторов. Он был схвачен и посажен в Долговую тюрьму. Когда вести об этом достигли ушей королевы, она немедленно оплатила его долги.
Однако их счастливые впечатления об Англии были основательно подпорчены, в особенности, когда Цецилия, взойдя на борт корабля, чтобы плыть восвояси, была вновь осаждена кредиторами и вынуждена была отдать в счет долгов свое имущество. То был неприятный и скандальный эпизод и, полагаю, Мэргрейв с женой сожалели, что когда-то ступили на землю Англии.
Теперь же, когда Мэргрейв умер, а Цецилия стала вдовой, Роберт решил жениться на ней.
Я вновь и вновь спрашивала себя, отчего же я так сильно люблю его? Я вспоминала историю с Эми Робсарт, обдумывала смерть лорда Шеффилда и своего мужа и спрашивала саму себя о том, может ли все это быть простым совпадением? А если не может, то… То в таком случае оставалась лишь одна ужасная мысль.
Но страсть моя к Роберту Дадли была не родственна страсти королевы: ничто, даже самые ужасные доказательства против него, не смогли бы изменить ее.
Таким образом, я металась в ярости, желая видеть его. Я страдала от страха, что мы с ним никогда не поженимся и что он выбросит меня прочь ради династического брака, как он бросил Дуглас ради меня.
Королева же пребывала в прекрасном настроении.
– Наш джентльмен, кажется, не слишком в восторге от такой брачной перспективы, – смеялась она. – Бедный Робин – и глупышка Цецилия! Клянусь, стоило бы ему лишь начать ухаживать за ней, она сразу бы покорилась ему.
– Не все, за кем ухаживает даже Роберт Дадли, покоряются, – не могла не сказать я дерзко.
Она не заметила дерзости.
– Это правда, – согласилась она. – Но Роберт – мужчина, которому трудно сопротивляться.
– Представляю, Мадам, – ответила я.
– Брат Цецилии, король Швеции, дал понять, что его сестра вряд ли пожелает посетить Англию после всего, что случилось здесь, поэтому Робину отказано.
Камень упал у меня с души. Я будто вновь родилась. Теперь он возвратится, и я услышу из его собственных уст, что же это за история со сватовством к принцессе.
Но, конечно, у него уже был готов приличествующий ответ.
– Бог мой, Леттис, неужели ты могла подумать, что я женюсь на ком-то, кроме тебя?
– Тебе было бы неприлично отказаться, если бы принцесса согласилась.
– Тогда бы я придумал какой-нибудь выход из положения.
– Тебе бы не помогла тогда твоя уловка поехать на воды в Бакстон.
– Леттис, ты хорошо меня знаешь.
– Иногда мне кажется, что слишком хорошо, милорд.
– Ну, довольно, довольно. Королева решила, что я должен сделать Цецилии предложение: это ее способ разозлить и поддразнить меня, и мы оба с ней знаем, что из таких историй никогда ничего не получается. Что могу я сделать – как не подыграть ей? Я решил, Леттис: мы с тобой будем мужем и женой.
– Да, принцесса отказала тебе, но есть еще королева и Дуглас.
– Дуглас можно не принимать во внимание. Она сама стала моей любовницей, прекрасно зная, что я не женюсь на ней. Ей некого теперь обвинять, кроме себя.
– Себя и твоих чар!
– Меня что – заключат под стражу за мои чары?
– Нет, за то, что ты даешь обещания, которые не намерен выполнять.
– Уверяю тебя, Дуглас хорошо знала, на что шла.
– Ты точно так же можешь сказать это про меня. Но вы обещали мне жениться, милорд.
– Наш брак и состоится… ждать осталось недолго.
– А как же королева?
– Да, с королевой нужно быть осторожными.
– Она может решиться выйти за тебя замуж, только чтобы не позволить мне сделать это.
– Нет, она никогда не выйдет замуж. Она страшится этого. Неужели ты думаешь, что я не выяснил этого за столь долгое общение с ней? Имей терпение, Леттис. Верь мне, и мы обязательно поженимся, только нужно соблюдать осторожность. Королева не должна об этом знать, пока наш брак не станет фактом, а он не должен стать фактом, пока не пройдет определенное время с момента смерти твоего мужа. Мы знаем мысли друг друга… и должны быть осторожны и терпеливы.
Затем он сказал, что мы попусту теряем время в разговорах, что мы прекрасно знаем друг друга, и мы стали любить друг друга как никогда, и, как всегда с ним, я забыла свои беды, подозрения и разочарования.
Роберт приобрел дом в шести милях от Лондона, и мы могли встречаться там. Он потратил огромное количество денег и времени на его обустройство и великолепную обстановку. Дом этот был когда-то подарен Эдвардом VI лорду Ричу, а у него его купил Роберт. В доме были величественный холл и ряд прекрасных пропорционально спроектированных комнат. Роберт ввел моду на напольные ковры во всех своих домах. Королева была очень заинтересована в обстановке дома, и я посетила вместе с придворными фрейлинами Уонстед.
Мы время от времени встречались, но из-за страшной секретности наших встреч я начинала раздражаться. Думаю, дело было в том, что я не могла быть полностью уверена в Роберте. Однако элемент опасности и риска привносил больше возбуждения в наши отношения.
– Этот дом станет одним из наших с тобой любимых, – говорил он мне. – Но первым всегда будет Кенилворт, потому, что именно там мы впервые говорили о нашей любви.
Я отвечала, что любимым для меня будет тот дом, в котором мы будем жить после того, как поженимся, ибо я так долго жду этого.
Он, как всегда, успокаивал меня, утешал и обещал. У Него был дар уговаривать. Это качество, умение говорить спокойно и убедительно, скрывало его истинную жестокость, и поэтому было достаточно зловеще.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128