Ее мать постоянно болела. Мы старались, но так и не смогли заменить ей родителей. А вам удалось это, мисс Трессидор.
Это было лучшей для меня похвалой и наградой за все труды. На несколько часов после этого разговора всю меланхолию как рукой сняло, и на время я перестала скучать по кузине Мэри и думать о том, что больше уже никогда не увижу Оливию.
Не прошло и месяца после нашего возвращения из Лондона, как пришло письмо от Джереми, в котором тот выражал желание увидеться с дочерью.
Я не могла отказать ему, поэтому решила просто избегать его. Но когда он переступил порог моего дома, меня вдруг охватило сильное желание подразнить его. Я знала, что поступаю дурно, знала, что постыдно упиваться местью, но вместе с тем чувствовала, что эта месть необходима. Мне нужно было утешиться, я не могла позволить ему и дальше играть роль скорбящего вдовца, преданного отца и потенциального друга. А он, судя по всему, серьезно настроился на исполнение этой роли. Я знала, что в нем все насквозь пропитано фальшью, и прекрасно видела, что скрывается за внешним обаянием. И мне захо телось сыграть с ним злую шутку, какую в свое время он сыграл со мной… и Оливией.
Я организовала ему верховую прогулку вокруг поместья. Разложила свою собственность перед ним как на ладони, во всей ее красе и богатстве. Он был явно под впечатлением, на что указывал блеск в его глазах.
— Я и понятия не имел, что оно окажется таким огромным, — проговорил он.
Я подумала: «Зато теперь ты все сам увидел, любительземных удовольствий. Интересно, какой план уже начинает зреть в твоем крошечном жадном мозгу, Джереми?» Мы вместе с ним отправились в Лэндовер. Он понравился Гвенни, с легкостью сумев сразить ее своим обаянием. Поль нервничал и явно ревновал, что пришлось мне очень по душе.
Джереми прожил у меня неделю. Несколько раз наведывался в детскую. Он привез с собой из Лондона подарок для Ливии — оригинальную куклу на качелях, которую можно было заставить качаться взад-вперед.
Ему не составило труда очаровать и дочь, что вызвало во мне чувство обиды. Впрочем, я понимала, что с ней, как и со всеми остальными, он просто играет роль.
Во время прощания он долго держал мои руки в своих. Потом сказал:
— Чем мне отблагодарить тебя, Кэролайн? Моя малышка здесь так счастлива!
— Таково было желание Оливии. Перед смертью мы поговорили с ней. Она хотела быть уверенной, что ребенок останется со мной. И ни с кем другим.
— Она знала, как сделать лучше. Спасибо тебе, дорогая. Спасибо.
Со стороны это выглядело очень трогательно, но я не уставала напоминать себе о том, что это всего лишь маска и что я слишком хорошо знаю Джереми, чтобы поверить в искренность его слов.
Он чмокнул меня на прощание.
— Я приеду снова, — пообещал он. — Скоро.
В его голове явно начал созревать какой-то план.
Не прошло и месяца, как он приехал во второй раз. Привез новые подарки для девочки. Лично посадил ее на лошадь и повозил по загону. Она потребовала, чтобы мы оба держали ее. Каждый со своей стороны.
Улучив минуту, он бросил взгляд в мою сторону и проговорил:
— Как забавно, Кэролайн, не правда ли?
Я утвердительно кивнула. Он из кожи лез вон, чтобы я только посмотрела на него. Мне было известно, что у него на уме.
И тогда мне пришла в голову одна мысль, от которой я уже не могла отделаться. Я думала об этом и ночью. И после, когда на меня вновь наваливалась меланхолия, когда я заново переживала прощание с Оливией, вспоминала о кузине Мэри, думала о Поле, представляя, насколько по-другому у нас с ним все могло быть… В эти минуты меня согревал мой план, который постепенно начал оформляться в голове.
Он поднимал мне настроение.
Только он способен был развеять на время мою печаль и скорбь. Таков уж, видимо, был мой характер. Мне это не нравилось, но ничего с собой поделать я не могла.
Он приехал на Рождество. Я была вся в заботах о Ливии и не праздновала. Как я могла веселиться, если со времени кончины кузины Мэри еще не прошло и года? Я сказала Джереми, что ему не стоило приезжать. В деревне ему будет скучно, особенно в доме, вся жизнь в котором еще подчинена трауру.
Он сказал в ответ, что и сам еще не снял траура. Услышав об этом, мне захотелось рассмеяться ему в лицо, но я сдержалась. Сделала вид, что понимаю его и сочувствую.
Я безупречно играла свою роль. «Смягчалась» медлен но, но верно.
Сидя на полу, мы играли с Ливией. Он просто очаровал девочку. Увидев это, я вновь почувствовала ревность.
Няня Ломан сказала потом:
— Дети всегда так относятся к родителям. Причем не важно, какое внимание сами родители уделяют своим отпрыскам. Ребенок, пока он совсем маленький, любит маму и папу только за то, что они его мама и папа. Но к четырем-пяти годам положение меняется. Тогда дети начинают любить тех, кто любит их.
Мисс Белл была с Джереми довольно резка. Она про себя винила его во второй беременности Оливии и не однажды замечала в его присутствии, сурово поджав губы, что не следовало так рано думать о втором ребенке.
Время по-прежнему летело быстро, и я этому радовалась. Оливии не было уже полгода. Все это время я провела возле ее дочери.
Именно в тот второй свой приезд Джереми приступил к претворению своего плана в жизнь. Сделал пока лишь первый шажок вперед. Осторожно, но с присущей ему ловкостью.
Он сказал, что Ливия счастлива, несмотря на то, что лишилась родной матери. Девочка нашла вторую маму во мне… И никому не придет в голову сказать, что она наполовину сирота.
— Когда я вижу вас вместе, я несказанно радуюсь, Кэролайн.
— Я делаю все, чтобы сдержать обещание, данное сестре. Но мне не трудно, ибо я люблю Ливию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146