Это было мое любимое платье, и отец считал, что оно мне очень идет.
Мама зашла ко мне в комнату, ее брови были слегка нахмурены.
— Ты уже готова, Дженни? Так, все в порядке. Ты отлично выглядишь.
— Что он собирается сказать мне, мама?
— Скоро у тебя будет возможность узнать об этом самой. Будь осторожна.
— Что ты имеешь в виду?
— Помни, чем мы ему обязаны.
— Но ты ведь работаешь здесь, не покладая рук. Я рискну сказать, что он рад, что ты есть.
— Положим, ему было бы легко найти другую экономку. Не забудь, что он разрешил тебе приехать сюда, жить здесь, почти как родне. Немногие поступили бы подобным образом, и я не могу понять, чем мы заслужили такое доброе отношение.
— Хорошо, я буду помнить об этом, — мне хотелось успокоить ее.
— Ты готова?
Я кивнула, и мы отправились вдвоем вверх по лестнице в его апартаменты.
Мама постучала в дверь. Его слегка высокий голос пригласил нас войти.
Он сидел в кресле все в том же багряном вельветовом жилете и шапочке. Он поднялся, когда мы вошли.
— Входите, миссис Линдсей, — произнес хозяин.
— Это моя дочь, — излишне представила меня мама, потому что он и так уже уперся в меня глазами. Он кивнул.
— Спасибо, миссис Линдсей. А затем уже мне:
— Прошу, садитесь мисс Линдсей.
Моя мама несколько секунд постояла как бы в раздумье и затем оставила нас вдвоем. Я села в кресло, на которое он указал, а он опустился в то же, которое занимал до нашего прихода.
— Я наблюдал за вами с того момента, как вы вошли в этот дом, — признался он.
— Я знаю, — призналась и я.
— Значит, вы знаете?
— Мне казалось, что несколько раз я замечала, как вы смотрите на меня из окна.
Он рассмеялся. Видимо, мое чистосердечное признание развеселило его.
— Сколько вам лет, мисс Линдсей?
— В сентябре будет семнадцать.
— Нельзя сказать, что это солидный возраст, не так ли?
— Да, но через год мне будет уже восемнадцать.
— Ну вот, это как раз то, о чем стоит поговорить. А теперь давайте выпьем чая.
Он хлопнул в ладоши, и, как в сказке, тут же возник Линг Фу.
Мистер Сильвестер Мильнер сказал ему что-то на языке, который, как я узнала позднее, был китайским. Линг Фу кивнул и вышел.
— Вам может показаться странным, что у меня слуга китаец, мисс Линдсей, потому что раньше вы не были знакомы с кем-нибудь, у кого был китайский слуга, не так ли?
Он не стал ждать моего ответа.
— Но вообще-то в этом нет ничего странного. Это вполне нормально. Я довольно долго жил в Китае, в основном в Гонконге, а там все по-китайски. У меня там есть дом. Вы знаете, что я часто уезжаю отсюда и меня может не быть целый месяц. Как раз в это время я нахожусь в том доме. Вы что-нибудь знаете о Гонконге, мисс Линдсей?
Я напрягла память. Нельзя сказать, чтобы я была невеждой. Мне хотелось выглядеть в его глазах достаточно интеллигентной. Я интуитивно чувствовала, что сейчас во многом решается мое будущее.
— Мне кажется, что это остров недалеко от побережья Китая. Это Британский протекторат, я думаю. Он кивнул.
— Британский флаг, — сказал он, — был впервые поднят в этом пункте в январе 1841 года. Тогда остров был практически куском бесплодной земли. Трудно было найти какое-либо строение. За сорок пять лет все изменилось. Теперь там все по-другому. Когда закончилась Опиумная война, мы вошли на ту территорию и застали ее в первозданном виде. А вы знаете что-нибудь об Опиумной войне, мисс Линдсей? Я призналась, что не знаю ровным счетом ничего.
— Вам стоит восполнить этот пробел. Я думаю, что вам будет интересно. Мы — великая торговая нация. Как вы полагаете, мы стали великой нацией?
— Мы стали великой нацией благодаря торговле.
— Торговля сделала жизнь прекрасной для очень многих. Я уверен, что вы уважаете британский флаг. Он плавает через океаны в Канаду, Индию, Гонконг… и это вызывает гордость. Но кто принес этот флаг туда? Торговцы, мисс Линдсей. Это никогда нельзя упускать из вида. Китай вступил в войну против нас в 1840 году, сорок шесть лет назад, потому что мы поставляли в эту страну опиум, собираемый в Индии. Мы были не правы, можете сказать вы, мы многих втянули в употребление наркотика. Да, это было плохо, это была вредная торговля, но даже она принесла с собой для кого-то работу и процветание. Одна из истин, которую вам предстоит запомнить навсегда, заключается в том, что каждое явление очень многосторонне. Жизнь была бы гораздо проще, если бы не эта многосторонность. Мы бы все знали, как поступать, если бы все проблемы решались только через» да»и «нет», через «правильно» или «не правильно». Но нет ничего абсолютно правильного или абсолютно не правильного. Отсюда и проистекают все наши ошибки. А вот и чай.
Чашки были синими, на каждой был золотом изображен дракон. Все чашки были одинаковыми. Линг Фу бесшумно исчез. Мистер Сильвестер Мильнер разлил чай.
— Это китайский чай, мисс Линдсей. В этом доме многое связано с Китаем, и я уверен, что с вашей тягой к знаниям вы все это уже открыли для себя.
Он передал мне чашку и кусочек бисквита из вазочки, тоже украшенной золотым драконом и тоже синего цвета. Бисквит был с медом и орехами. Не думаю, что это изделие принадлежало миссис Коуч.
— Я надеюсь, что чай пришелся вам по вкусу. Не подтвердить это было просто невозможно, хотя чай сильно отличался от той крепкой заварки, которую изготовляла у себя на кухне миссис Коуч.
— Я начал ездить в Китай, когда мне было всего пятнадцать, мисс Линдсей, стало быть, тогда мне было чуть меньше, чем вам сейчас. Это было тридцать лет назад. Целая жизнь… С точки зрения того, кому семнадцать.
— Да, тридцать лет — это довольно длинный отрезок времени.
— За эти годы можно было многому научиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112