Один богатый и влиятельный мандарин был крайне благодарен ему за спасение жены во время родов, ребенок тоже остался в живых.
Мальчик, а рождение в китайской семье мальчика — важное событие.
— Значит, мандарин дал пра-прадедушке Дом тысячи светильников?
— Да. Когда он умер, через несколько лет после рождения сына, было обнаружено написанное им письмо, хранившееся в семейном архиве. Его перевели и прочитали, что этот дом — жалкая благодарность за спасение жизни сына, но среди тысячи светильников хранится величайшее сокровище, и он отдает его на попечение человеку, которому будет благодарен всегда.
— Как загадочно!
— Возможно, что во время перевода были допущены неточности в толковании некоторых слов, но тем не менее дом — хранилище чего-то особенно ценного. Это загадка. Ты же знаешь, что китайцы очень любят загадки.
— Ну и что же это было за сокровище?
— Оно так и не было найдено.
— Ты хочешь сказать, что его искали?
— Его искали с того самого момента, как дом стал собственностью пра-прадедушки. Ничего обнаружить не удалось. Кажется, старый мандарин стремился повысить степень своей благодарности, а дом на самом деле был намного более ценным подарком, чем пра-прадедушка мог надеяться получить за поступок, обычный для людей его профессии. Но легенда живет и Дом тысячи светильников внушает благоговейный страх.
— Ты имеешь в виду людей, живущих вокруг?
— Не только. Это касается и слуг. Дом содержится так, чтобы быть готовым принять моего дядю в любой момент, потому что он не любит заранее предупреждать о своем прибытии. Он любит приезжать и уезжать без всякой шумихи.
— Интересно, суждено ли мне когда-нибудь увидеть этот дом.
— Я возьму тебя с собой. Мы поедем туда вместе.
— Тысяча светильников — сколько же там комнат?
Где разместить все эти огни?
— Ну, может быть, там их и не тысяча. Это, вполне вероятно, просто поэтическое преувеличение. Китайцы любят высокий стиль. Это звучит лучше, чем, скажем, восемьсот девяносто пять светильников. Я никогда не считал их. Но светильники — главная особенность этого места. Они в каждой комнате, в коридорах в саду… везде. Внутри абажуров масляные лампы. Они выглядят очень эффектно, когда их зажигают. Если когда-нибудь этот дом перейдет ко мне, я обыщу там каждый закоулок, чтобы понять, преувеличивал ли старый мандарин, говоря о спрятанном сокровище.
— А дом может достаться тебе?
— У дяди нет семьи. Как ты знаешь, он никогда не был женат. Дом перешел бы к дяде Редмонду, если бы тот был жив. Затем есть Адам — Адам, который всего на два года старше меня. Но поскольку отношения между дядей Редмондом и дядей Сильвестером были не лучшими, а Адам — сын первого… Ну, ты понимаешь, о чем я говорю. Словом, это невозможно.
— А ты хотел бы получить этот дом, Джолифф?
— Еще как. Что-то подсказывает мне, что мандарины не врут, отправляясь в дорогу к праотцам. Да, я хотел бы получить этот дом… очень хотел бы. Есть только одно желание сильнее этого — это ты, моя Джейн.
Мне было трудно забыть этот разговор. Он все время звучал в моей памяти. Мое воображение было приковано к Дому тысячи светильников. Я мысленно рисовала себе картины, в которых светильники свешивались с потолка, были укреплены на стенах, и в каждом из них — своя маленькая лампочка. И должен наступить день, когда я увижу все это воочию. Мне очень хотелось дождаться этого дня. Это волновало меня, но другое огорчало — я знала, что за сегодняшнее и возможное будущее счастье пришлось расплатиться предательством мистера Сильвестера Мильнера.
Пока мы гуляли по левому берегу Сены и разговаривали обо всем, я старалась выстроить картину жизни Джолиффа и попытаться решить, каким образом мне туда вписаться.
Было совершенно очевидно, что он увлечен своим делом, и еще раз я мысленно благодарила судьбу за то, что могла разделить с ним его увлечение. И опять благодаря мистеру Сильвестеру. Джолифф говорил о вещах мне доступных, и мое счастье крепло. Впереди открывалась великолепная жизнь.
И тут я сделала открытие, которое как бы набросило уздечку на мои надежды. Это было как первое облако на голубом, еще чистом горизонте.
Мы пообедали с друзьями Джолиффа и возвратились в наш отель. Мы отдались друг другу и лежали расслабленно бок о бок. У меня на пальце было кольцо с глазом богини Куан Цинь, и я сказала:
— Я думаю, что верю в приметы. С того момента, как ты подарил мне это кольцо, жизнь стала особенно прекрасна.
— О чем это ты? — сонно поинтересовался Джолифф.
— О Куан Цинь, — ответила я.
— Вот если бы мне найти оригинал…
— Мы будем искать его, Джолифф. А что бы ты сделал, если бы нашел его?
— Это проблема. Хранить ее и заставлять богиню слушать мои жалобы и стоны и приходить мне на помощь, или продать ее и заработать состояние? Что полезнее, Джейн?
— Это зависит от того, насколько глубоко ты веришь в легенду.
— Состояния более осязаемы, чем легенды.
— Интересно, нашел ли один из твоих дядей подлинник, в конце концов? А если так, то что он с ней намерен сделать?
— А та… Нет, это одна из сотен.
— Откуда ты знаешь это? — А я осмотрел ее.
— Что? — я сразу проснулась полностью. Джолифф приоткрыл один глаз и притянул меня плотнее к себе.
— Кто увидел свет в комнате? Кто спустился туда в ночной рубашке и нашел вместо взломщика любовь?
— Что ты говоришь, Джолифф?
— Ты, моя дорогая Джейн, член семьи. Это была моя свеча в той комнате. Какой острый глаз тебе надо было иметь и почему ты именно в этот момент не спала, когда весь дом просто не имел права не спать?
— Джолифф, я не понимаю…
— Тогда тебе изменяет твоя обычная сообразительность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112