— Не говори глупостей, Фредерика. Разумеется, у каждого когда-то был отец.Меня назвали Фредерикой, потому что в семействе из Сидер-Холла было много Фредериков. Мама рассказывала, что портреты шестерых из них висят там в картинной галерее. Я слышала о сэре Фредерике, посвященном в рыцари на Босвортском поле, о том, который отличился при Ватерлоо, и о блистательном роялисте времен гражданской войны.Будь я мальчиком, меня назвали бы Фредериком. Но я должна была носить имя Фредерика, которое нашла неудобным и старалась сократить его до Фредди или даже Фред, что иногда вызывало у посторонних совершенно очевидное смущение.— Он умер? — спросила я.— Я тебе уже сказала. У тебя теперь нет отца. Все! Я поняла, что его имя окружено какой-то тайной. Не припоминаю, чтобы я когда-нибудь видела его. В самом деле, я не помню, чтобы жила где-нибудь, кроме этого дома. Городская площадь, коттеджи, церковь — и все это в тени Сидер-Холла — вот мои детские впечатления.Много времени я проводила на кухне с Мэг и Эми: они были разговорчивее матушки.Мне не разрешалось дружить с деревенскими детьми, а что касается Картеров, живущих в Сидер-Холле, мама держалась с ними холодно-вежливо.Вскоре я узнала, что моя мать была очень несчастлива. И вот, когда я подросла, Мэг обычно подолгу говорила со мной.— Эта жизнь, — сказала она однажды, — вовсе не жизнь. Левиндер-Хаус, как же… Каждый знает, что это был Левиндер-Коттедж. Изменив название дома, нельзя сделать его больше, вот что я вам скажу, мисс Фред…Хотя при матушке меня называли мисс Фредерика, оставаясь наедине с Мэг, я становилась просто мисс Фред или мисс Фредди. Имя Фредерика, как слишком замысловатое, Мэг не нравилось, и она называла меня так не чаще, чем это было необходимо.— Вот что я скажу вам, мисс Фред. Надо называть вещи своими именами, и я должна признать, что жили мы гораздо лучше в симпатичном домике в Клепеме, как бы он ни назывался. Ведь там мы были теми, кем были, а не теми, кем старались быть. Там было неплохо!В глазах Мэг появлялось мечтательное выражение. Она выросла в Лондоне, в Ист-Энде, и гордилась этим.— Да, неплохо! Субботние вечера на рынках, где на прилавках чего только нет: моллюски и мидии, морские улитки и волнистые рожки… А заливное из угрей… Какие угощения, а? А здесь что? Скажите-ка?— Здесь праздники и хоровое общество.— Не смешите меня! Множество самонадеянных людей, возомнивших о себе больше, чем есть на самом деле. Нет, дайте мне Лондон!Мэг любила говорить о великом городе. О запряженных лошадьми омнибусах, которые могли доставить вас прямо в Вест-Энд. Она была там во время юбилейных торжеств. Это было восхитительно! В ту пору она была еще девочкой на побегушках, а потом сглупила, устроившись на работу в деревню еще до того, как попала в Сидер-Холл. Она видела королеву в экипаже! По ее словам, смотреть было не на что, но все же это была королева! — Да, мы могли бы жить там, а не прозябать здесь. В каком-нибудь симпатичном местечке: Бромли-на-Боу, может быть, Степни. Там можно купить за бесценок какой-нибудь дом, а не ехать сюда-в Левиндер-Хаус. Да и лаванда здесь не лучше, чем та, что мы обычно выращивали у себя в саду в Степни! Вздыхая по лондонской жизни, Мэг о многом мне рассказала.— Ты долгое время жила с моей мамой, Мэг? — спросила я.— Все пятнадцать лет.— Ты должна знать моего отца.Мэг снова переводила разговор на лондонские рынки и студень из угрей по субботним вечерам. Она неохотно отвлекалась от этих приятных воспоминаний. Я же продолжала настаивать.— Это была личность, — засмеялась она.— Что за личность, Мэг?— Ну, неважно! — ее губы скривились в улыбке, и я заметила, что ее мой вопрос явно позабавил. Должно быть, она вспоминала моего отца.— Я могла сказать ей, могла.— Что ты могла сказать?— Это не должно было длиться долго. Я сказала кухарке-у нас тогда была кухарка, этакая мегера, а я всего лишь прислуживала на кухне, вот кем я была. Я сказала ей: это не протянется долго. Он не из тех, кто остепеняется, а она не из тех, кто со многим мирится!— А с чем она должна была мириться?— С ним, разумеется. А ему приходилось мириться с ней. Я тогда сказала кухарке: ничего не выйдет, и я была права!— Я его совсем не помню!— Вам должно было быть не больше года, когда он ушел.— Куда он ушел?— С ней, я думаю… с другой.— Ты не считаешь, что мне пора узнать?Думаю, вы все узнаете, когда придет время.Я знала, что этим утром Мэг и матушка не поладили между собой, так как мама заявила, что мясо было слишком жестким. Мэг отрезала, что не самая лучшая говядина и должна быть жесткой, на что мама ответила: ее надо было дольше варить. Мэг готова была предупредить о своем уходе, чем всегда пользовалась, как самым сильным оружием в подобных конфликтах. Где бы мы взяли другую Мэг? Хорошо иметь человека, который живет в семье много лет. Что же касается Мэг, я догадывалась, что и она не хочет затруднять себя переездом. Это просто была угроза, используемая во время кризисных ситуаций: ни одна из них не могла поверить, что другая, будучи доведенной до крайней степени раздражения, не предпримет никаких действий, и обе могли оказаться в положении, когда отступление будет выглядеть недостойно!Конфликт был улажен, но Мэг еще продолжала негодовать, а в такие моменты из нее было легче выудить необходимую мне информацию.— Ты знаешь, что мне почти тринадцать лет, Мэг? — спросила я.— Конечно, знаю.— Мне кажется, я уже достаточно взрослая!— У вас умная головка, мисс Фред. Так я вам скажу! И вы не похожи на нее.Я знала, что Мэг относится ко мне довольно нежно. Мне доводилось слышать, как в разговоре с Эми она называла меня «эта бедняжка».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101