Для миссис Дориан и Рэчел был бы невыносимым узнать правду, да и для меня тоже так было лучше.Меня интересовало, что делается сейчас в Бэлл-Хаусе.Я не могла представить его без подавляющего присутствия мистера Дориана. Теперь там, наверное, была совсем другая атмосфера.К миссис Дориан приехала погостить кузина, и тетушка Софи предложила Рэчел переехать пожить к нам, пока все не уляжется.Она решила поставить кровать для Рэчел в моей спальне, чтобы подготовить нас к жизни в школе.— Там вы будете спать в одном дортуаре с другими девочками, — сказала она.Рэчел согласилась с радостью. После смерти мистера Дориана она очень изменилась: в ней не было больше страха!Мы часто допоздна болтали вечерами, лежа в своих кроватях. У нас обеих были страшные воспоминания, связанные с ее дядей, и вначале мы избегали касаться этой темы в своих беседах; кроме того, я хорошо помнила, что меня предупреждали не болтать о случившемся, но забыть этого я не могла,Однажды вечером Рэчел призналась мне. j— Фредди… по-моему, я очень нехорошая!— Почему?— Я рада, что он умер.— Ну, он же сам это сделал!— Я думала, он был так уверен во всем!— Подозреваю, что не был. Тогда он должен был бы подозревать, что совсем не так добр, как ему самому казалось.— Ты так думаешь?— Да. Но радоваться — не значит быть нехорошей. Я тоже рада.Мы обе сознавали, что по счастливой случайности избежали угрожавшей нам опасности. В сентябре мы все трое уехали учиться в школу, как и было запланировано.
Лучшего для меня и Рэчел, чем полная перемена обстановки, не могло и быть. Началась новая жизнь, и прошлое, полное ужаса, медленно отступало в тень забвения. Мы поддерживали друг друга, а Тамарикс держалась довольно холодно и отчужденно; в этом она походила на своего брата, считала я. Рэчел все еще выглядела потерянной и затравленной, я ее понимала. Мы все трое дружили, жили в одном дортуаре, учились в одном классе. Я была уверена, что постепенно я и Рэчел избавимся от кошмара, который так легко для нас обеих мог стать реальностью.В мой первый школьный год умерла мама. На несколько дней в середине семестра я уехала из школы, чтобы присутствовать на ее похоронах.Тетушка Софи сказала:— Это к лучшему. Она никогда бы не поправилась, и жизнь не принесла бы ей радости.Я осведомилась, будет ли на похоронах мой отец. Она отрицательно покачала головой.— О нет. Он далеко, да и развод на всем поставил точку. Когда такие люди хотят расстаться, они расстаются навсегда.— Вы сообщили ему?— Да, — ответила она, и лицо ее стало печальным, как в тот день, когда я застала ее за письмом к нему.Я пролила несколько слезинок, когда комья земли ударились о крышку гроба, и подумала о том, как же несчастлива она была, тратя силы на стремление к тому, чего не могла иметь. Несколько человек после похорон пришли к нам, и мы угостили их вином и сэндвичами. Наконец, мы остались вдвоем.— Ну вот, — произнесла тетушка Софи, — теперь ты полностью моя!Я очень обрадовалась ее словам.Потом я вернулась в школу, и жизнь потекла как обычно. Когда мы приехали домой на каникулы, я посетила сестер Лейн. Флора не изменилась: она так же сидела в саду с кyклoй в коляске. Остался прежним и коттедж с тутовым кустом и картинкой с семью сороками. Флоре, видимо, не приходило в голову, что ребенок должен бы подрасти. Кукла оставалась для нее младенцем Криспином.А вот Бэлл-Хаус изменился. Я посетила Рэчел и сначала подумала, что перемена атмосферы в доме связана с тем, что теперь там не было мистера Дориана, которого следовало опасаться. Сейчас все обстояло иначе. На окнах висели светлые цветастые занавески. В холле стояли цветы. Но больше всего изменилась миссис Дориан. Волосы ее были высоко подняты с помощью испанского гребня; одета она была в яркое платье с довольно глубоким декольте; на шее красовалось жемчужное ожерелье. Она была еще одним человеком, не горевавшем о мистере Дориане.Да, будучи вроде бы добрым человеком, он стольких людей сделал несчастными!Я уже не боялась Бэлл-Хауса, но вид конюшни все еще приводил меня в трепет.Итак, Харперз-Грин вновь вернулся к своей обычной жизни. Теперь я была сиротой, или, во всяком случае, наполовину сиротой. Моя мама умерла, но в последнее время она была так далека от меня, что, потеряв ее, я не испытывала большого горя: мне посчастливилось обрести тетушку Софи.Я вернулась в школу, где имели вес другие ценности: зачислена ли я в хоккейную команду и что сегодня на обед!Словом, пошла обычная школьная жизнь с ее победами и огорчениями. IV. БАЛ В СЕНТ-ОБИН ПАРКЕ Так прошли два года. В наступающем мае мне должно было исполниться шестнадцать лет. Тетушка Софи как-то сказала:— Полагаю, через год или около того ты закончишь школу. Я думаю, что же мы тогда будем с тобой делать? Тебе надо будет начинать появляться на людях. Когда я была в этом возрасте, это обычно называли «выходом в свет». Думаю, что для Тамарикс будут устраивать балы, а вот что касается Рэчел — тут не знаю. Но, думаю, что ее тетушка тоже имеет мысли на этот счет. Я как-нибудь поговорю с ней.Я любила приезжать на праздники домой. Тетушка Софи всегда встречала меня на станции, а так как ни Тамарикс, ни Рэчел никто никогда не встречал, тетушка Софи опекала нас всех, как опекала с момента начала нашей учебы. Тамарикс и Рэчел весело воспринимали это, а я гордилась своей тетей.Отвезя Тамарикс и Рэчел в их почтенные дома, мы отправлялись к себе в Роуэнз, где нас уже ждал чай или ленч — в зависимости от времени — и я взахлеб начинала рассказывать тете Софи о наших школьных делах; а тетя Софи и Лили жадно слушали меня. Я старалась во всю и сама удивлялась, насколько забавнее выглядело все в моих рассказах, чем было на самом деле!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101