.. не у Ленор, и, Боже, как теперь расскаивается в своей ошибке.– Надеюсь, у нее достаточно здравого смысла, чтобы не повторить ее, – улыбнулась графиня.– Мне хочется заказать себе новое утреннее платье, – сказала Джулия. – Нужно будет потом посмотреть, что у вас есть, раз уж мы заехали.Беседа текла легко и непринужденно. Дрэйк рассказывал о своем загородном доме:– Это совсем небольшое поместье, которое принадлежит нашей семье уже несколько поколений. До меня там жила моя тетя, недавно она умерла, и я переехал туда. Его расположение просто идеально, учитывая, что там живут мои избиратели.– Да, в этом вам повезло, – согласилась я.– А мой городской дом еще меньше. Поэтому я, по возможности, живу загородом.– Как это, наверное, интересно – находиться в центре всех событий, – сказала я. – Мы только читаем о них в газетах, а вы являетесь их непосредственным участником.– Это меня всегда и привлекало в политике. Честно говоря, я не ожидал, что пройду на выборах с первого раза. Отчасти мне повезло. Я оказался в нужное время в нужном месте.– Это общее правило жизненного успеха, – включилась в разговор бабушка, – оказаться в нужном месте в нужное время.– И как редко это удается, – добавила я.– Но когда удается, следует быть благодарным судьбе. Нужно хватать удачу и держаться за нее обеими руками.– Когда вы хотели бы посмотреть платья? – спросила у Джулии графиня.– Может быть, прямо сейчас? – предложила Джулия.– Пойдемте, я провожу вас.Джулия с графиней ушли, и я почувствовала себя свободнее. У меня вызывало легкую досаду ее поведение по отношению к Дрэйку. И мне все время казалось, что она наблюдает за нами обоими, когда мы обращаемся друг к другу.– Вы – либерал, – сказала я, когда они ушли, – а это значит, что ваша партия сейчас не у власти.– Мы исправим это на следующих выборах.– Ив кабинет снова придет мистер Гладстон. Кажется, уже в третий раз?– В четвертый.– Он уже немолод, вы так не считаете?– Это величайший политик нашего столетия.– О, слова истинного последователя! Но я думаю, что кое-кто на верхних ступенях власти не согласится с вами.– Вы намекаете на Ее Величество королеву.– Разве я не права?– Она – человек стойких пристрастий и предубеждений. К сожалению, последнее относится к мистеру Гладстону.– А это не повлияет на его назначение премьер-министром?– Конечно, повлияет. Никак не могу понять, почему она так настроена против него.– Полагаю, все мы питаем к одним людям необъяснимую привязанность, а к другим – стойкую антипатию.– Вы тоже?– К большинству людей я отношусь с симпатией, но есть отдельные личности, которых я никогда не полюблю.В эту минуту я думала о Чарльзе. Даже до инцидента с мавзолеем я испытывала к нему неприязнь.– Мистер Гладстон – не столь блестящий придворный в том смысле, в каком им был лорд Мельбурн. Юная королева была ему предана.– А позже – Дизраэли, – прибавила я.– Никогда этого не понимал. Но он ловко манипулировал словами.– А Гладстон – нет?– Он был хорош как оратор... но не как льстец. Гладстон – великий человек, и ради торжества своих идеалов он готов рискнуть даже своей политической карьерой. Такие люди – большая редкость.Его глаза горели энтузиазмом. Мне нравилась его пылкость. Я находила, что прекрасно провела это утро.Бабушка извинилась и ушла по делам, прихватив с собой Касси; мы с Дрэйком остались одни.Мы говорили легко и естественно. Я рассказала Дрэйку про магазин и про то, как, оставшись вдовой с ребенком на руках, я не захотела жить в Шелковом доме. Я жаждала независимости, и в конце концов пришло время, когда отъезд стал просто необходим.– Так я бухнула весь свой капитал в это предприятие, – закончила я.Он внимательно меня слушал. Я была благодарна ему за то, что он ничего не спросил о Филиппе. Потом я рассказала ему, как трудно мы начинали и как графиня спасла нас от краха.– Салон очень много значит для вас, да, Ленор? – спросил он.– Этим я зарабатываю себе на жизнь.– Но ведь дело не только в этом, правда? Магазин знаменует для вас свободу и что-то еще, что вы хотите доказать всему миру.– Что же это?– То, что женщина по своим деловым качествам ни в чем не уступает мужчине.– Я не задумывалась об этом, но думаю, вы не ошиблись.– Уверен в этом. Вы ненавидите всякую несправедливость и во всем хотите докопаться до истины. Вы хотите, чтобы в любом деле преобладала логика.– Полагаю, что так.– Я разделяю этот взгляд на вещи. Поэтому и пошел в парламент. Я хочу справедливости... для всех. Я не принимаю на веру расхожие мнения, а предпочитаю основываться на собственных суждениях. Такой же тактики придерживается и Гладстон. Он стал очень непопулярен, когда выдвинул законопроект о самоуправлении в Ирландии. Это и позволило консерваторам во главе с Солсбери победить на последних выборах.– Я нахожу все это очень интересным, – сказала я.– Хорошо бы нам встречаться иногда... чтобы вот так посидеть, поговорить. Я часто бываю в Лондоне. Что вы на это скажете?– Скажу, что мне нравится эта мысль.– Значит, решено.Вошла Джулия и вклинилась в наш разговор:– Оно поистине божественно. Бледно-лиловое с лентами более глубокого оттенка – не гелиотроп, а скорее, лаванда, правда, графиня?– И сидит на вас великолепно, – сказала графиня. – Мы пришлем вам его.– У тебя такой серьезный вид, – сказала Джулия, бросив быстрый внимательный взгляд на нас обоих. Видимо, ее удивило, что мы одни, и я сочла необходимым объясниться.– У бабушки срочная работа, и она попросила Касси помочь ей.– У нас туг была очень интересная беседа, – сказал Дрэйк, – о политике.Джулия состроила гримаску.– Об этом ты мог и не говорить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130