Решил служить двум хозяевам, быть в двух лагерях. Небось напутствовал своего сынка такими, примерно, словами: «Ты, мой сын, отправляйся к баронам и служи им, пока я буду в услужении у короля. Таким образом, куда бы ни повернула судьба, куда бы ни подул ветер, наш корабль останется на плаву – поместья и земли будут сохранены, а тот, кто выиграет, сделает все, чтобы выручить проигравшего…» А сын наверняка кивал своей красивой головой и во всем соглашался с хитроумным родителем.
Что же касается Ланкастера, он, скорее всего, задумал убить двух зайцев: заиметь соглядатая при короле – это раз, и второе – если она правильно разгадала его дьявольское намерение, – подбросить в постель королю еще одного фаворита… Разумеется, не для того, чтобы услужить Эдуарду, но чтобы таким образом окончательно отвратить от него народ и потом самому воспользоваться создавшимся положением…
Такие мысли посещали Изабеллу в дни беременности, в долгие томительные и одинокие ночные часы.
Ланкастер тоже не блещет умом, приходила она к заключению. Слишком явно плетет свои сети. Во всяком случае, я разгадала его намерения и не стану им потворствовать. Чрезмерное усиление Ланкастера вовсе не в моих интересах.
«Буду ждать, ждать, – в сотый раз повторяла сама себе Изабелла. – Буду вести осторожную игру. И я выиграю ее… Мне не грозит разгром при Баннокберне!..»
В начале августа она отправилась в Элтем, чтобы там дождаться рождения ребенка, и, к ее огромной радости, это произошло пятнадцатого того же месяца. Новорожденный был мальчиком.
Его крестили и дали имя Джон.
В истории он известен как Джон Элтемский.
Еще целый год Англию не отпускал голод. Снова дожди лили все лето, снова поля превращались в болота и гибли посевы. В народе говорили, что, выходит на поверку, прокляты вовсе не французы, а они – англичане. И еще говорили, что такого не было, да и не могло быть при Эдуарде Великом. Он ни за что не позволил бы народу так мучиться и голодать. Что-нибудь, а уж непременно сделал. И уж, конечно, не дал бы разгромить себя шотландцам. Да, это был великий король, что ни говори… А кто у них теперь?
О молодом Эдуарде, об его отношениях с красавчиком Гавестоном ходили разные шутки и анекдоты, неприличные до невозможности. Единодушным было возмущение роскошными похоронами в Ленгли, которые стоили уйму денег, в то время как народ подыхает с голодухи…
Определенно, что-то нехорошее творилось со страной и с ее народом, если все так дружно, почти без оглядки осуждали короля, подтрунивали над ним, язвили и ехидничали.
И тут появился Джон Драйдас.
Он был сыном дубильщика из Подерхема, и всю его жизнь люди твердили ему, что он вылитый король по своему обличью – длинные ноги, соломенные волосы, и вообще все.
При этом многие кивали, подмигивали, строили ужимки и говорили, что если бы Эдуард I не славился отменной нравственностью, то никто бы не сомневался: Джон из Подерхема – внебрачное дитя, результат королевской шалости, ведь однажды монарх проезжал по их сельской местности и задержался там ненадолго.
Сходство было действительно поразительным.
А Джон Драйдас был фантазером. Или немножечко не в своем уме. Он частенько воображал себя и в самом деле сыном короля. Когда же наступил голод, то не один раз, сидя на травке с односельчанами, Джон толковал им, как бы он себя повел, если был бы королем. Уж первым делом накормил всех досыта, можете не сомневаться. Во всех церквях велел бы читать молитвы и делать приношения святым, уж это непременно, чтобы те попросили Бога прекратить дождь и выпустить солнце из-за туч… Ох, сколько бы всего он сделал, будь он королем!..
– Какая жалость, что ты не король, Джон Драйдас, – говорили односельчане. – Зря только занимаешься дубильным делом да попусту переводишь шкуры…
С каждым днем и месяцем Джон все больше верил в свое королевское происхождение. Еще мальчишкой интересовался, как живет, ходит, как разговаривает король, что ест на обед. Позднее окончательно уверовал, что вполне могло быть так, как говаривают некоторые люди: один из королевских предков заимел сына в их местности, согрешив с какой-то девушкой, а много лет спустя сходство дало себя знать в одном из потомков – именно в нем. Так что королевская-то кровь у него обязательно есть, как пить дать!.. Каждому видно…
Когда слушок о том, что король Эдуард не настоящий сын своего отца, а подброшен преступницей-нянькой, дошел до их селения, Джона это очень заинтересовало. Ни о чем другом он не мог говорить и надоел всем до смерти.
Потом его осенило.
– Был у меня такой сон, – говорил он своим слушателям, – даже не сон, а как хотите назовите… Видение, что ли… Лежу это я в огромной комнате, а вокруг шелк да бархат… Бархат да шелк… Только все смутно так, словно сквозь туман, понимаете?
Друзья отвечали, что понимают, и просили поднапрячься и вспомнить как следует. Вылезти, то есть, из тумана.
Он обещал попробовать, но потом честно признался, что ничего больше вспомнить не может – только шелк, бархат, огромная комната… и туман…
– Я же был тогда совсем еще малец, – оправдывался он. – Чего с меня взять?
Жители селения постепенно тоже пришли в возбуждение, и все разговоры теперь были, по большей части, только о Джоне Драйдасе да о его видениях. Помимо прочего, это отвлекало от голодной нищенской жизни и хоть немного скрашивало существование.
И вот наступил день, когда Джон твердо заявил своим приверженцам, как обычно собравшимся вокруг него, что он точно сын Эдуарда I, и никто иной, и, выходит, – их король.
Он наконец вспомнил, сказал он пораженным землякам, что именно увидел тогда во сне или как это еще назвать… Слушайте все!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119