Обычно я открывала дверь и выглядывала в коридор. Иногда я слышала ее крики, среди которых упоминалось мое имя. Чаще стояла тишина.
Еще я думала о драгоценном потерянном письме, о комнате с фигурой «Загадочной женщины» и бриллиантами Филлимора.
Почему дни тянулись так долго? Я жила ожиданием «Безмятежной леди». Дальше я не загадывала. Мне просто хотелось уплыть поскорей с острова и оказаться в Сиднее, там я найду работу и изменю свою жизнь.
Напряжение нарастало. Я мечтала рассказать капитану о своей находке. Я буду гордиться и радоваться так, словно я сама нашла бриллианты. Я не могла дождаться его возвращения, одновременно боясь его.
Моник стала спокойнее. Беспричинная ярость сменилась хитрыми замыслами, что тревожило меня еще больше, я не переставала думать, что все мы двигаемся по нарастающей к критической точке. Западный образ жизни лишь слегка коснулся острова. За видимостью цивилизации скрывалась безудержная дикость. Местный народ верил в странных богов, камень был для них живым существом. Проклятья и заклятья были в порядке вещей, и Сула, наверняка, записала меня в список своих врагов, так как считала, что я стою между Моник и мужчиной, которого та любила.
И не с кем было мне поделиться своими дурными предчувствиями, так как Чантел относилась к этому легкомысленно. Она отказывалась принимать мои слова всерьез. По-видимому, она находилась мыслями уже далеко в Сиднее, где она сможет соединиться с Рексом. Даже находка бриллиантов мало что значила для нее, она равнодушно относилась к тому, чтобы снять позор с Редверса. Обсуждая наше будущее, она даже имени его не упоминала. Она ему не доверяла. Для меня у нее были свои планы. Милая Чантел! Она заботилась обо мне. Мне было известно, что она собиралась вывести меня в свет и выдать замуж. Она не желала, чтобы я связывалась с Редверсом. Это сорвалось у нее с языка, и хотя меня это задело, я понимала, что таким образом она проявляет ко мне свою любовь. Она по-настоящему верила, что обязана заботиться обо мне, и делала это с присущей ей решимостью.
Я не могла загадывать о будущем, только лишь ждала возвращения «Безмятежной леди». Так прошли неприятные дни, и однажды в полдень, когда мы прятались за ставнями от сильной жары, я встала, распахнула ставни и увидела в заливе белый сверкающий корабль.
Я побежала к Эдварду с криком:
– Эдвард, она приплыла. «Безмятежная леди» в бухте!
Последующие события были настолько драматичными, что я с трудом вспоминаю их последовательность. Я не могла сдержать свое нетерпение. Мне хотелось бежать к кораблю. Хотелось рассказать Редверсу о своих страхах, потерянном письме, но больше всего о фигуре и бриллиантах. Но мне пришлось себя сдерживать.
Ко мне вошла Чантел с сияющими глазами.
– Вечером нас ждет сцена, – сообщила она. – Мисси готовится.
– Должно быть, она рада, что он приехал.
– Она безумно возбуждена. Правда, в глазах у нее дьявольский блеск. Она что-то замышляет. Хотела бы я узнать, что.
Я осталась ждать у себя в комнате. Он должен скоро прийти. Я надела голубое шелковое платье и заколола волосы. Я часто надевала это платье и причесалась, как обычно. И все же я изменилась. Глаза у меня сияли, щеки порозовели. Заметят ли остальные перемену во мне?
Внизу раздался голос, я не могла больше сдерживаться. Какая я идиотка. А если Чантел права? И мне нельзя доверять ему? Тут я поняла, что, что бы она ни говорила, мне все безразлично. Я люблю его и буду любить всегда.
Я открыла дверь. Мне хотелось так и стоять, прислушиваясь к его голосу. И тут в полумраке я заметила крадущуюся фигуру. Опять Сула. Она подслушивала и увидела меня. Я скорее чувствовала, чем видела ее злобный взгляд, устремленный на меня.
Я вернулась в комнату. Поеду в Сидней и найду работу. Может, там и останусь. А может, найду людей, возвращающихся в Англию. Но уехать я должна.
Перо стала бить в гонг в холле. Пора спускаться вниз обедать.
Обедали мы в той же компании, как и в первый вечер – мадам, Моник, я, Чантел, Редверс, доктор и Дик Каллум.
Дик изменился. Он стал мягче и перестал язвить. Я видела Редверса – по сути, я замечала только его. Время от времени я ловила на себе его взгляд, но старалась не глядеть ему прямо в глаза. Моник, несомненно, следила за нами. Я гадала, заговорит ли она о письме. Самый подходящий момент, чтобы предъявить его.
Беседа протекала, как обычно. Говорили о плавании и, естественно, о происшествии во время огненного танца.
Когда мы переходили в салон, я улучила момент и шепнула Редверсу:
– Нам надо поговорить. Это очень важно.
Пока мы пили кофе, Дик говорил со мной, но я едва слушала его. Мадам де Лодэ рассказывала о том, как я обнаружила в ее доме антиквариат. Дик сильно заинтересовался, и она предложила ему взглянуть на французский пристенный столик, который по моему предположению является очень ценным. Он поднялся, и я выскользнула вместе с ними, но вместо того, чтобы следовать за ними, я вышла в сад и стала ждать в тени деревьев. Скоро вышел Редверс.
Взяв меня за руку, он взглянул на меня, но прежде чем он смог произнести хоть слово, я начала выкладывать историю моего открытия. Я сказала:
– Вы должны пойти к ним в дом. Вы должны что-нибудь придумать, чтобы увидеть фигуру. Я уверена, что это фигура с носа «Загадочной женщины» и что камни – это те бриллианты.
Как я и предполагала, он сильно разволновался. Он произнес:
– Я тоже должен вам кое-что рассказать. Дик Каллум мне во всем признался. Он не смог игнорировать тот факт, что я спас его от акул. Он рассказал мне все: кто он и что ревновал меня. Я понятия ни о чем не имел. Он решил мне отомстить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115