– Пустышка, – заявила она. – Не понимаю твоего отца.
– А я понимаю, – твердо возразила я. – Я кого угодно могу понять. Она совершенно не похожа на других людей.
Я надеялась, что своим испепеляющим взглядом я дала понять тете Шарлотте, что «другие люди» означают ее.
Первый год занятий в школе был самым тяжелым, но каникулы оказались еще хуже. Я даже строила планы уплыть в Индию «зайцем». Я заставляла Эллен, сопровождавшую меня на прогулках, приводить меня в порт, там я с тоской смотрела на корабли, гадая, куда они плывут.
– Это корабль «Леди Лайн», – с гордостью сообщала Эллен. – Он принадлежит Кредитонам. – И я рассматривала корабль, пока Эллен рассказывала о его достоинствах. – Это клипер, – говорила она. – Один из самых быстрых, какой когда-либо плавал. Он ходит в Австралию за шерстью и в Китай за чаем. Ты только посмотри. Видела ли ты когда-нибудь такой красивый барк!
Эллен гордилась своими знаниями. Она выросла в Лангмауте, более того, она обладала исключительным положением: ее сестра Эдит служила горничной в замке Кредитон. И Эллен отведет меня его посмотреть – естественно, только снаружи – когда я стану постарше.
Поскольку я мечтала о побеге в Индию, корабли приводили меня в восторг. Я находила романтичным то, что они скитаются по всему свету, нагружая и сгружая товар: бананы и чай, апельсины и древесину для производства бумаги на огромной фабрике, построенной Кредитонами, и которая, как доложила мне Эллен, обеспечила работой многих жителей Лангмаута. А недавно сама леди Кредитон открыла великолепный новый док. По мнению Эллен, это была важная персона. Она всегда помогала сэру Эдварду во всех его начинаниях, кто бы мог ожидать, что леди способна на такое?
Я ответила, что от Кредитонов можно ожидать чего угодно.
Эллен с одобрением кивнула. Понемножку я стала кое-что узнавать о городе, в котором жила.
– Как красиво входят и выходят корабли из гавани, – восхищалась Эллен. – Их белые паруса трепещут на ветру, а вокруг с криком кружатся чайки.
Я соглашалась с ней.
– На «Леди Лайн» все корабли – «Леди», «Русалки» и «Амазонки», – продолжала Эллен. – Таким образом сэр Эдвард отдает дань леди Кредитон, ведь она всю жизнь идет с ним рука обо руку и все понимает в ведении дел, что для женщины просто удивительно. – Все это так романтично, – восхищалась Эллен.
– Ну, конечно, Кредитоны – романтики. Умные, богатые, настоящие сверхлюди, – комментировала я.
– Не остри, – отвечала на это Эллен.
Она показала мне замок Кредитон. Он стоял высоко на скале фасадом к морю. Огромная крепость из серого камня, стена с бойницами и башней – настоящий замок.
– По-моему, он построен просто напоказ, – заявила я. – Сейчас ведь не строят замки, так что это не настоящий замок. Ему всего лишь пятьдесят лет, а его построили так, что он похож на нормандский, разве это не обман?
Эллен испуганно оглянулась, словно ожидала, что меня поразит гром за подобное высказывание. Правда, в Лангмаут я попала недавно, поэтому еще не осознала всего величия Кредитонов.
Но именно Эллен пробудила во мне интерес к Лангмауту, а следовательно, и к Кредитонам. Многое Эллен слышала от родителей. Когда-то… не так давно, Лангмаут не был столь величественным городом. Не было Королевского театра, не было элегантных домов на скалах над мостом. Большинство улиц были узкими и замощенными булыжником, в доки ходить по ним было небезопасно. Да и красивый «Эдвард док» не был тогда еще построен. В старые времена корабли ходили в Африку за рабами. Отец Эллен помнил аукционы, проходившие в сараях доков. Из Вест-Индии приплывали джентльмены, чтобы участвовать в торгах, они увозили рабов на сахарные плантации. Теперь все переменилось. Когда в город прибыл сэр Эдвард Кредитон, он все усовершенствовал, основал «Леди Лайн». Хотя географическое положение Лангмаута и его замечательная гавань все-таки имели значение, он никогда бы не превратился в тот город, каким его сделали великолепные Кредитоны.
Благодаря Эллен жизнь стала терпимой в тот первый год. Миссис Мортон мне не нравилась, слишком она была похожа на тетю Шарлотту. Ее лицо напоминало крепко закрытую дверь, а ее непроницаемые глаза – окна, такие крошечные, что за темными занавесками невозможно было что-либо разглядеть. Она не выносила моего присутствия в доме. Скоро я узнала, что она всякий раз жалуется на меня тете Шарлотте. То я вхожу в дом в грязной обуви; то я оставила мыло в воде, и оно размокло (тетя Шарлотта была очень бережливой и терпеть не могла тратить деньги на что-либо, кроме антиквариата); то я разбила китайскую чашку из сервиза. Со мной миссис Мортон общалась с ледяной вежливостью и никогда не ругалась. Я бы намного лучше относилась к ней, если бы она закричала на меня или высказала бы свои обвинения мне в лицо. Кроме нее в доме работала толстушка миссис Бакл, она смешивала воск со скипидаром, полировала драгоценную мебель и боролась с вечным врагом – древесным жучком. Она была болтушкой, и мне было с ней весело, как и с Эллен.
«Дом Королевы» будил во мне воображение. Я представляла, как он, должно быть, выглядел много лет назад, когда был по-настоящему домом. В холле, наверное, стояли дубовый сундук, длинный узкий обеденный стол, а у подножия красивой лестницы – рыцарские доспехи. На стенах красовались фамильные портреты, а не первые попавшиеся картины, и огромные гобелены, которые вписывались в стиль дома. Мне казалось, что дом возмущается тем, во что его превратили. Сердились стулья и столы, секретеры и бюро, а часы порой стучали так нервно, словно их раздражало все окружающее, а порой так сердито, будто грозили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115