Она рассмеялась. Позже Чантел сообщила мне, что она сказала, что я ей понравилась. Ее насмешила моя необычная манера разговаривать. Она понимает, почему в этом плавании капитан избрал меня в качестве предмета своего внимания.
– Понимаешь, – добавила Чантел, – ты не показала, что сплетни тревожат тебя. Моник не похожа на приличных английских дам. Я подозреваю, что островные нравы крайне отличаются от манеры поведения в викторианских салонах. Она приходит в ярость, потому что страстно влюблена в капитана, и его безразличие доводит ее порой до исступления. Но ей нравится, когда другие восхищаются им.
– У меня это вызывает недоумение.
– Просто ты любишь воспринимать все слишком серьезно.
– К серьезным проблемам и следует относиться серьезно.
– В этом я не уверена.
– Чантел, осталось немного времени. Все так неожиданно изменилось. Появилась какая-то атмосфера… обреченности. По-моему, с того вечера, как усыпили Эдварда.
– Обреченности? – воскликнула она.
– Понимаешь, я никак не могу об этом забыть. Я не могу избавиться от мысли, что кто-то пытался убить его.
– Этому должно быть иное объяснение.
– Капитан считает, что он взял у матери снотворное, приняв его за конфеты.
– Похоже, что так. Он – любознательный молодой человек, вечно все исследует. «Что это? А это?» А мамочкина комната для него настоящая пещера Алладина.
– Предположим, они с Джонни вышли на палубу, может, чтобы взглянуть на танцы, а он заснул, и Джонни придумал Галли-Галли…
– Ну, конечно, это все прекрасно объясняет. Если поразмыслить, это единственное подходящее объяснение.
– Хотела бы я быть такой уверенной.
– А я совершенно уверена. То же мне обреченность. Удивляюсь я тебе, Анна. Такая практичная, такая разумная!
– Все равно буду следить за мальчиком каждую минуту, пока он на моем попечении. На ночь буду закрываться.
– А где он сейчас?
– С Джонни, за ним смотрит миссис Блэйки. Она тоже чувствует себя виноватой, ведь Джонни не разрешили выходить. Теперь по вечерам мы запираем каюты на ключ, когда они ложатся спать.
– Таким образом, ночные похождения прекратятся. Ничего, скоро мы попрощаемся и с Джонни, и с его матерью, и с его тетей.
Я быстро взглянула на нее. И с Рексом тоже. Интересует ли он ее по-настоящему? Иногда мне казалось, что она что-то скрывает от меня.
Как она может так равнодушно относиться к тому, что потеряет его, когда мы прибудем в Сидней? Возможно, его будут встречать Деррингамы, потом дела и общественная деятельность затянут его в водоворот. Бедная Чантел, ее положение было столь же безнадежным, как и мое. Если Рекс пойдет против своей матери, если он сделает Чантел предложение, они будут счастливыми. Он был свободен.
Но я чувствовала, что у него слабый характер. Он привлекателен, это правда, обладает беспечным очарованием, которое гораздо сильнее проявляется у Реда. Мне он казался бледной копией своего брата.
Однако Рекс пошел против своей матери, когда отказался делать предложение Хелене Деррингам. До какой степени может дойти подобное неповиновение? Мне хотелось, чтобы Чантел доверилась мне, но ведь и я не доверилась ей. Дело в том, что я сама боюсь признаться себе в своих чувствах. Да и как я могу признаться, что безнадежно влюблена в человека, женатого на другой женщине? Я предпочитаю этого не делать.
Нам следует таиться друг от друга.
В Бомбее стояла сильная жара. Моник стало трудно дышать, и Чантел пришлось отказаться от прогулки на берегу. У капитана были в Бомбее дела, его пригласили в гости какие-то агенты компании, он взял с собой Эдварда.
Миссис Маллой передала мне предложение первого помощника и интенданта погулять по городу вместе. Миссис Блэйки смотрела за Джонни и собралась идти с Гриноллами и мисс Рандл.
Я приняла приглашение, и мы сели в открытый экипаж. Мы с миссис Маллой надели широкие шляпы и взяли зонтики, чтобы укрыться от солнца.
Меня охватило странное чувство, я вспоминала те дни, когда я жила здесь со своими родителями. Когда я увидела женщин, стирающих в реке белье, рынки, где продавались слоновая кость и бронза, шелк и ковры, меня словно вернули в детство. Проезжая мимо кладбища на Малабарском холме, я искала взглядом стервятников.
Я поделилась своими воспоминаниями с Диком Каллумом, он выслушал меня с интересом. Миссис Маллой и первый помощник слушали меня вежливо, они более интересовались друг другом.
Остановившись у чайной у обочины, мы разошлись. Я осталась с Диком Каллумом, а миссис Маллой удалилась с первым помощником. Близ чайной продавцы разложили свои товары: красивые шелковые шали, изысканные кружевные салфетки и скатерти, слоников из слоновой кости с блестящими белыми бивнями.
Они зазывали нас ласковыми голосами, и мы остановились посмотреть. Я купила скатерть, решив послать ее Эллен, и слоника для миссис Бакл.
Я пришла в восторг от красивой шелковой шали, искусно расшитой голубым с серебром. Дик Каллум купил ее.
– Стыдно их разочаровывать, – оправдался он.
В чайной было попрохладнее, к столу подошел морщинистый старик, предлагая купить прелестный веер из павлиньих перьев. Дик купил веер мне в подарок.
Глотнув освежающего чая, Дик поинтересовался:
– А что будет, когда мы доберемся до Коралла?
– До этого еще не скоро.
– Примерно две недели пути от Сиднея.
– Но мы еще и до Сиднея не добрались.
– Вы останетесь на острове?
– Пока неясно. Леди Кредитон высказалась определенно. Если мои услуги больше не понадобятся или же я сама пожелаю вернуться, меня отправят в Англию за счет компании. То же самое касается и сестры Ломан.
– Вы с ней такие подруги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115