ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
и я прошу тебя удержать ее для Мунация Фауста, навклера из Помпеи, на судне которого она прибыла в Гостию; это прекрасный человек, который, в данном случае, будет щедр, как цезарь.
– Посмотрим, посмотрим, – оборвал речь Эпикада Тораний, будучи рад случаю воспользоваться этой конкуренцией.
Мангон приказал угостить вновь прибывших невольников и невольниц хорошим ужином и затем, отделив первых от вторых, разместил их в просторном coenaculum, т. е. в верхнем этаже дома, так как в нижнем находились залы, где он показывал свой товар посетителям, а в среднем этаже помещался он сам со своим семейством.
Наша Тикэ, прибывшая, наконец, в Рим и находившаяся так близко к осуществлению своих желаний, должна была бы чувствовать себя счастливой, но на самом деле, с минуты разлуки с любимым ею помпейским навклером, в сердце ее лишь усиливались печальные предчувствия, и ее не успокоили даже слова, сказанные Эпикадом мангону. В глазах Гая Торания она прочла жадность к деньгам, но не это открытие мучило ее: она была уверена, что Мунаций Фауст не остановится за ценой; ее мучило что-то иное, что она сама не могла объяснить себе. Вследствие такого душевного состояния, Неволея Тикэ, несмотря на усталость от длинного пути, долго не могла заснуть. Гай Тораний знал очень хорошо свое дело, и поэтому, угостив, как мы сказали, своих новых невольников и невольниц хорошим ужином, он дал им время отдохнуть с дороги; на другой день он поздним утром разбудил их и тотчас же приказал дать им сытный завтрак, jentaculum; тут он был щедр, так как его собственный интерес заставлял его хорошо кормить, как он выражался, свой жцвой товар. После завтрака он распорядился, чтобы как невольницы, так и невольники принарядились в свои лучшие национальные костюмы.
Уже давно ждали в Риме его товара, а потому в доме мангона стали скоро появляться посетители; но хитрый Тораний не показывал им Неволею Тикэ, относительно которой у него был другой расчет. Он хранил ее, как драгоценный товар, имевший уже своего покупателя, и в виду этого вовсе не желал подвергать ее критике тем, которые, не имея возможности приобрести ее, стали бы из зависти умалять ее качества и этим уменьшать ее цену.
Между тем, торг начался с большим успехом. Матроны и лица консульского звания, сенаторы и всадники, частные и публичные банкиры, Частный банкир, agrentarius, принимал частные вклады и платил на них проценты, менял иностранную монету, присутствовал в качестве комиссионера на публичных торгах, чтобы защищать интересы своих клиентов.
сборщики податей и вообще богатые люди являлись к Торанию один за другим и совершали покупки. Несчастные фригийские юноши – это покажется невероятным, но это объясняется развращенными нравами римского общества эпохи Августа – были первые, нашедшие себе покупателей. Они плакали, расставаясь друг с другом, и с тоской в душе шли за своими новыми господами на трудную работу или грубое обращение.
Лесбийские и милетские девушки также были разобраны покупателями, смотря по вкусам и по надобностям последних. Им также было очень тяжело расставаться с подругами своего плена, с которыми их скоро сблизила одинаковая судьба и одно и то же горе. Пока они были вместе, хоть что-нибудь напоминало им об их родине: и греческий язык, на котором он между собой говорили, и общие воспоминания о семействе и родном городе; но оторванные друг от друга, проданные совершенно чужим им людям, говорившим на непонятном для них языке, перед будущим, полным, быть может, унижений и позора, они не могли удержать своих слез, текших ручьем из их глаз. Но эти слезы не вызывали строгого замечания со стороны их новых господ, так как они служили для этих последних признаком новизны и свежести товара: будь иначе, то есть будь вновь приобретенная невольница привыкшая к рабству, она не проявляла бы такой печали. Только мангон, когда он находил выражение горя перешедшим границу, то есть вредящим внешней красоте невольницы, нашептывал ей на ухо слово упрека и просил перестать плакать.
И этот человек, торговавший человеческим телом, имел свою совесть и самолюбие!
В ту самую ночь, когда к Гаю Торанию прибыли невольники и невольницы, на вилле Овидия происходило описанное уже нами собрание, и так как главной целью этого собрания было выслушать от Клемента поручение, данное ему Агриппой Постумом, то как собрание, так и следующий за ним ужин не продлились долго; да и ни один из тогдашних гостей Овидия не был расположен к тому, чтобы – как это часто случалось – ужин окончился оргией.
В ту ночь, как все гости Овидия, так и он сам, счастливо возвратились на свои римские квартиры. О встрече невольника Агриппы с гладиаторами Глабриона они тогда ничего еще не знали; об этом они услышали впоследствии из уст самой Скрибонии. Возвращаясь в город, они наверно заметили труп Фурия, лежавший на дороге, но не обратили на него особенного внимания, так как в то время, не смотря на все заботы Августа об улучшении общественной безопасности, грабеж и убийства были очень часты, как в самом Риме, так и в его окрестностях. С другой стороны, убитый был одет в грубый костюм невольника низшего разряда, а невольник был ничем иным, как вещью, уничтожение которой, естественно, не могло обеспокоить римского патриция.
Таким образом, Юлия имела время отдохнуть и быть в состоянии отправиться к магнону Гаю Торанию в третьем часу, как она предупредила об этом Публия Овидия при своем пробуждении, прося и его явиться в этот час к магнону.
Гай Тораний, в свою очередь, в это утро поспешил к своему соседу; поэтому, чтобы известить его о прибытии нового транспорта невольников и о том, что между ними он получил такую драгоценную девушку из Милета, которая, несомненно, понравится и удовлетворит желаниям внучки императора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187
– Посмотрим, посмотрим, – оборвал речь Эпикада Тораний, будучи рад случаю воспользоваться этой конкуренцией.
Мангон приказал угостить вновь прибывших невольников и невольниц хорошим ужином и затем, отделив первых от вторых, разместил их в просторном coenaculum, т. е. в верхнем этаже дома, так как в нижнем находились залы, где он показывал свой товар посетителям, а в среднем этаже помещался он сам со своим семейством.
Наша Тикэ, прибывшая, наконец, в Рим и находившаяся так близко к осуществлению своих желаний, должна была бы чувствовать себя счастливой, но на самом деле, с минуты разлуки с любимым ею помпейским навклером, в сердце ее лишь усиливались печальные предчувствия, и ее не успокоили даже слова, сказанные Эпикадом мангону. В глазах Гая Торания она прочла жадность к деньгам, но не это открытие мучило ее: она была уверена, что Мунаций Фауст не остановится за ценой; ее мучило что-то иное, что она сама не могла объяснить себе. Вследствие такого душевного состояния, Неволея Тикэ, несмотря на усталость от длинного пути, долго не могла заснуть. Гай Тораний знал очень хорошо свое дело, и поэтому, угостив, как мы сказали, своих новых невольников и невольниц хорошим ужином, он дал им время отдохнуть с дороги; на другой день он поздним утром разбудил их и тотчас же приказал дать им сытный завтрак, jentaculum; тут он был щедр, так как его собственный интерес заставлял его хорошо кормить, как он выражался, свой жцвой товар. После завтрака он распорядился, чтобы как невольницы, так и невольники принарядились в свои лучшие национальные костюмы.
Уже давно ждали в Риме его товара, а потому в доме мангона стали скоро появляться посетители; но хитрый Тораний не показывал им Неволею Тикэ, относительно которой у него был другой расчет. Он хранил ее, как драгоценный товар, имевший уже своего покупателя, и в виду этого вовсе не желал подвергать ее критике тем, которые, не имея возможности приобрести ее, стали бы из зависти умалять ее качества и этим уменьшать ее цену.
Между тем, торг начался с большим успехом. Матроны и лица консульского звания, сенаторы и всадники, частные и публичные банкиры, Частный банкир, agrentarius, принимал частные вклады и платил на них проценты, менял иностранную монету, присутствовал в качестве комиссионера на публичных торгах, чтобы защищать интересы своих клиентов.
сборщики податей и вообще богатые люди являлись к Торанию один за другим и совершали покупки. Несчастные фригийские юноши – это покажется невероятным, но это объясняется развращенными нравами римского общества эпохи Августа – были первые, нашедшие себе покупателей. Они плакали, расставаясь друг с другом, и с тоской в душе шли за своими новыми господами на трудную работу или грубое обращение.
Лесбийские и милетские девушки также были разобраны покупателями, смотря по вкусам и по надобностям последних. Им также было очень тяжело расставаться с подругами своего плена, с которыми их скоро сблизила одинаковая судьба и одно и то же горе. Пока они были вместе, хоть что-нибудь напоминало им об их родине: и греческий язык, на котором он между собой говорили, и общие воспоминания о семействе и родном городе; но оторванные друг от друга, проданные совершенно чужим им людям, говорившим на непонятном для них языке, перед будущим, полным, быть может, унижений и позора, они не могли удержать своих слез, текших ручьем из их глаз. Но эти слезы не вызывали строгого замечания со стороны их новых господ, так как они служили для этих последних признаком новизны и свежести товара: будь иначе, то есть будь вновь приобретенная невольница привыкшая к рабству, она не проявляла бы такой печали. Только мангон, когда он находил выражение горя перешедшим границу, то есть вредящим внешней красоте невольницы, нашептывал ей на ухо слово упрека и просил перестать плакать.
И этот человек, торговавший человеческим телом, имел свою совесть и самолюбие!
В ту самую ночь, когда к Гаю Торанию прибыли невольники и невольницы, на вилле Овидия происходило описанное уже нами собрание, и так как главной целью этого собрания было выслушать от Клемента поручение, данное ему Агриппой Постумом, то как собрание, так и следующий за ним ужин не продлились долго; да и ни один из тогдашних гостей Овидия не был расположен к тому, чтобы – как это часто случалось – ужин окончился оргией.
В ту ночь, как все гости Овидия, так и он сам, счастливо возвратились на свои римские квартиры. О встрече невольника Агриппы с гладиаторами Глабриона они тогда ничего еще не знали; об этом они услышали впоследствии из уст самой Скрибонии. Возвращаясь в город, они наверно заметили труп Фурия, лежавший на дороге, но не обратили на него особенного внимания, так как в то время, не смотря на все заботы Августа об улучшении общественной безопасности, грабеж и убийства были очень часты, как в самом Риме, так и в его окрестностях. С другой стороны, убитый был одет в грубый костюм невольника низшего разряда, а невольник был ничем иным, как вещью, уничтожение которой, естественно, не могло обеспокоить римского патриция.
Таким образом, Юлия имела время отдохнуть и быть в состоянии отправиться к магнону Гаю Торанию в третьем часу, как она предупредила об этом Публия Овидия при своем пробуждении, прося и его явиться в этот час к магнону.
Гай Тораний, в свою очередь, в это утро поспешил к своему соседу; поэтому, чтобы известить его о прибытии нового транспорта невольников и о том, что между ними он получил такую драгоценную девушку из Милета, которая, несомненно, понравится и удовлетворит желаниям внучки императора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187