– А поди в горницу, там тебе нечаянный интерес. – Катя слегка стукнула ладонью по фонарю, и ветви тополей закачались, словно свет был ветром.
Нелли взбежала по высокому крылечку и влетела в дом. Самая безмятежная картина представилась ее взору. Параша, сдвинув со стола скатерть, гладила в глубине полутемной комнаты ее сорочки. Багряные угли весело поблескивали сквозь узорные прорези скользившего по белому полотну утюга. По одну сторону потихоньку росла стопка глаженого белья, по другую сугробился ворох неглаженого. Что-то громоздкое лежало еще подальше в темноте на беспружинном кожаном диване с высоченною спинкой.
– Те, что братнины, тебе вовсе малы, – заметила Параша вместо приветствия. – Гляди, уж швы расползаются.
– Чего Катька говорила за сюрприз… – начала было Нелли, но осеклась: на диване лежал человек, связанный чем-то вроде широкого синего пояса. Украшенные бахромою концы торчали у него изо рта.
– Это еще кто таков? – Филипп вошел вслед за Нелли.
– Давешний кучер приволок, – пояснила Параша, ловко направляя по оборке пыщущий жаром кораблик. – Для отца Модеста, мол, а больше ничего не разъяснял.
Ухватив оплывший салом оловянный подсвечник, Нелли кинулась к лежащему.
– Ба! Да сие наш певун! – засмеялся Роскоф.
И вправду то был Индриков, только рыжей обыкновенного, поскольку с куафюры его изрядно осыпалась пудра. Нелли не могла и вообразить, насколько выразительней делаются глаза, когда человек лишен дара речи. Зеленоватые, они, казалось, побелели от злости, и Нелли могла бы поклясться, что глаза сии обзывают их с Филиппом такими страдными словами, что половину из них она не знает вовсе. И вместе с тем на донышке их плескалась испуга. Зубы молодого человека с яростью впивались в жесткий узел, словно в надежде его перекусить.
– Ну так пусть Его Преподобие с ним и беседует, – беспечно сказал Роскоф, отходя от увязанного пленника. – Прасковия, не найдется ль у тебя чего для тех, кто ворочается голодными из гостей?
– Пирогов с капустой напекла, – Параша поставила утюг на чугунную подставу и принялась складывать белье. – Потом уж доглажу, мы с Катькою тож не вечеряли. Батюшку, я чаю, не ждем?
– Все шансы умереть с голоду, коли ждем.
– Ну чего, каков подарочек? – Катя, хлопнув дверью, вбежала в дом.
– Эка невидаль, пришел кучер да связанного притащил, – Нелли принюхалась, но пирогами не пахло. Ах да, поварня-то на дворе. – Вот мы чего расскажем, жуть!
– Ну и не похваляйся! – Катя надулась. – Нам, небось, не меньше твоего хотелось поглядеть, как старуху прихлопнут.
– Да никто ее не убивал вовсе!
– Как это не убивал? – возмутилась Катя.
Параша вошла, бережно неся большую глиняную мису, укрытую полотенцем. Из-под него повеяло наконец заманчивым маслянистым жаром.
Нелли начала рассказ, едва сели за стол. С дивана доносилось беспокойное ворочанье. Нелли же не знала, чем наслаждается больше: теплым желтым пирожком, защипанным петушиным гребешком вдоль спинки (кажется, пятым по счету), или же ужасом и восхищением подруг. Даже у Кати интерес к повествованию Нелли переборол самолюбие.
– А волоса-то, волоса, только поседели или повыпали частью? – стонала почти она. – Хоть одним бы глазочком глянуть, как морщины поползли!
– Чего этот колотится-то? – обернулась Нелли, протягивая руку к мисе. – Неужто тож пирожка захотел?
– Хрен ему, а не пирожок, – заметила Катя. – Неча бесенятам прислуживать. Проигрался, так пулю в лоб, как хорошие господа делают.
– С первым положением не согласиться трудно, Катерина, но второе спорно, – Роскоф с сожалением заглянул в опустевшую на треть посудину. – Надо вить и Его Преподобию оставить. Ох и вкусно, Прасковия!
– Благодарствую на добром слове, Филипп Антоныч. А в печи-то еще столько же томится.
После сего утверждения миса опустела.
Но оставленные для отца Модеста пирожки успели уж подостыть, когда тот наконец застучал в ворота.
– Неужто пешком добирался? – Нелли глянула в темное окошко: кое-как можно было разглядеть, что Катя отворяет только калитку.
– Здешние извозчики нето, что в Петербурхе, – многозначительно заметила Параша. – Тамошние народ лихой, хоть ночью на кладбище просись – повезут, только заплати. А здешние, говорят, по ночам спят.
– Кто это тебе успел наговорить? – усомнилась Нелли.
– Да уж успела с людьми перемолвиться.
Отец Модест, вошедший вслед за Катей, глядел уставшим, лицо его осунулось.
– Ваше Преподобие, неужто впрямь на своих двоих добирались? – встревожился Роскоф.
– Ну, Ивелин, слава Богу, не тамплиер какой, чтоб со мною лошадь делить, – как-то невесело отшутился отец Модест. – О, злощасная глупость молодости! А, этот вот он где. Вот уж сообразил брат Илларион, мог бы хоть Вас, Филипп, обождать! Нешто дело такого молодчика с двумя девчонками оставлять?
– Так он увязан как хорошо, подумаешь, боимся мы его, что ли? – вступилась Катя.
– Ох, храбрые вы мои, – отец Модест вздохнул, тяжело опускаясь за стол. – Благодарю, Прасковия, не хлопочи. И не голоден я, и с этим фертом разобраться надобно.
– Ваше Преподобие, что Алексис? – нерешительно осведомился Роскоф.
– Ласкаюсь, юность лет поможет перебороть потрясение, – ответил священник. – Но было оно велико. Поражено не только сердце, сотрясен разум, блуждавший в сумерках неверия. О, век материалистической! Сколь беспомощны его дети пред силами Зла!
– А с этим что нам теперь делать? – Роскоф кивнул на Индрикова.
– Сперва пусть расскажет все, что знает о Венедиктове.
– Есть ли у нас средство его убедить рассказать без утайки?
– Да какие такие особые средства нам надобны, Филипп?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205