ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
» – воскликнула я единственно ради того, чтобы нарушить странные чары.
Не вдруг тетушка обернулась и взглянула на меня. Поначалу взгляд ее был диким и чужим, но по мере того, как она вглядывалась в мое лицо, делался родным и добрым. Так же менялись и ее черты, и вскоре я готова была поверить, что все примерещившееся мне было лишь игрой пламени.
«Пытаюсь разгадать одну загадку, Феня», – тихо ответила она.
«Загадку? Какую загадку, тетушка?»
«Что сильнее – древняя власть или живая душа?»
Так в тот вечер речь и не зашла о князе Финистове. Впрочем, в ту же неделю имя его прозвучало в нашем разговоре, и с тех пор звучало каждый день. Постепенно начались приготовления к свадьбе. Приглашены были издалека мои братья – старший, Лев, выслуживший чин капитан-лейтенанта, и младший, Федор, еще в чине корабельного секретаря. Вот уж они и прибыли, загорелые, пропахшие солеными ветрами, на диво пригожие в только что введенных в обиход мундирах белого цвета, с зелеными воротом и обшлагами. Вот уже и дядя распорядился о строительстве особняка, назначенного мне в приданое. Вот сделалися привычными ежедневные визиты моего Никитушки, вот определился день венчания.
Одно печалило меня среди щасливых хлопот: тетушка, казалось, радовалась не столько моему устройству, сколько предстоящему от нее отдалению. Или мне чудится такое, спрашивала себя я? Старость, а вить тетушке было далече за пять десятков, приходит со свитою приживалок: тут и Раздражительность, и Немощь, и Забывчивость… Да, особливо забывчивость убеждала меня в том, что тетушка старится.
Поутру, когда мы сидели с девками над приданной одеждою, тетушка собственными руками переменила пуговицы на шелковой домашней кофте с костяных на перламутровые. Когда она зашла вечером попрощаться со мною, платья еще были разбросаны по всей комнате.
«Кто это смекнул поставить на персиковую кофту перламутр, Феня? – неожиданно воскликнула она. – Получилось куда живее!»
Никогда еще тетушка не забывалась так явственно. Я смешалась, не зная, что ответить. Превратно истолковав мое смущение, тетушка поцеловала меня, приговаривая, что я уж не ребенок, а невеста и могу о своих же вещах не спрашиваться у ней по таким пустякам.
Печальное, но понятное обстоятельство! Увы, оно недолго оставалось понятным. Через неделю речь снова зашла о злополучной кофте.
«Давай-ко, Фенюшка, те костяные пуговки, что я, помнишь, спорола с персиковой кофты, приспособим на беличью накидку», – предложила тетушка как ни в чем не бывало.
Это был первый случай. Но не меньше двух дюжин таких же случаев произошло прежде, чем я подметила странную закономерность. Утром и днем тетушка всегда помнила другие утра и дни, вечером же помнила другие вечера. Казалось, в ней сменялись два разных человека, каждый из которых обладал вполне хорошей памятью.
Но прошло еще изрядное количество дней, покуда два этих человека не начали потихоньку отличаться друг от друга. Отличие началось с моего же отношения: днем я по-прежнему радовалась обществу тетушки, но вечерами стала, к великому своему стыду, как будто ее побаиваться. Тетушка же, напротив, избегала меня днем, вечерами же всячески привечала. Все чаще вечерний взгляд ее стал казаться мне недобрым. Тяжелый, но вместе с тем исполненный странного довольства, он, словно приклеенный, следовал за мною, и посуда выскальзывала у меня из рук, а рукоделье путалось. Днем же, напротив, я исподволь наблюдала за тетушкою, а она словно боялась встретиться со мной глазами. Еще – вечерами казалась она щасливою, днем – нещасною.
Позабыв об этих тревогах, однажды стояла я за конюшнями, любуясь, как наш Фролка, преловкий малый, пытается объездить под дамское седло двухлетнюю чистокровку, присланную мне от жениха. Кобылка упрямилась и все норовила сбросить наездника.
«Не привыкла вишь, капризничает! – кричал парень, а мне было в смех смотреть, как мужские ножищи в грубых сапогах свешиваются по-женски с нарядного сафьянового седельца. – Ничо, боярышня, обучу, как Бог свят, обучу!»
Тетушка, верно шествовавшая в поварню, остановилась рядом со мною. Некоторое время мы обе молча наблюдали, как выказывал Фролка свое уменье.
«Обучит он мне кобылку до свадьбы, право, обучит, тетушка!» – не удержавшись, я захлопала в ладоши.
«А думалось ли тебе когда-нибудь, Феня, что природе благородного этого животного глубоко чуждо то, к чему мы принуждаем его беспощадной своей властью? – тихо спросила тетушка. – Представь лишь, что ты должна носить кого-то на плечах своих, да идти туда, куда хочет он? Да еще этот злодей станет колотить тебя в грудь пятками, чтоб тебе бежалось быстрее?»
Я хотела засмеяться, но тетушка казалась взволнованною.
«Лошадь неразумная тварь, тетушка! Кто может овладеть волею человека?»
«Люди сами только и делают, что овладевают волею друг дружки, дитя! – горько возразила тетушка. – Но в своей гордыне они не ведают, что есть силы, для коих овладеть ими самими не труднее, чем сесть на лошадь».
Безобидные эти слова прозвучали так жутко, что мне сделалось не по себе.
Долгими годами представляются юной девице месяцы перед свадьбою. Взрослая жизнь, напротив, несется вскачь, годы пролетают, как месяцы. Вот родился уже мой первенец, вот второй сын умер во младенчестве, вот скончался дядюшка, вот родилась меньшая моя дочь. Родилась и Лиза, мать нашей Елены, у брата Федора, что успел жениться и поселился в Санкт-Петербурхе. Во второй раз оставила я тревожиться за тетушку. Тем проще оказалось забыть о двух разных в ней человеках, что видались мы теперь, обмениваясь лишь дневными визитами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205
Не вдруг тетушка обернулась и взглянула на меня. Поначалу взгляд ее был диким и чужим, но по мере того, как она вглядывалась в мое лицо, делался родным и добрым. Так же менялись и ее черты, и вскоре я готова была поверить, что все примерещившееся мне было лишь игрой пламени.
«Пытаюсь разгадать одну загадку, Феня», – тихо ответила она.
«Загадку? Какую загадку, тетушка?»
«Что сильнее – древняя власть или живая душа?»
Так в тот вечер речь и не зашла о князе Финистове. Впрочем, в ту же неделю имя его прозвучало в нашем разговоре, и с тех пор звучало каждый день. Постепенно начались приготовления к свадьбе. Приглашены были издалека мои братья – старший, Лев, выслуживший чин капитан-лейтенанта, и младший, Федор, еще в чине корабельного секретаря. Вот уж они и прибыли, загорелые, пропахшие солеными ветрами, на диво пригожие в только что введенных в обиход мундирах белого цвета, с зелеными воротом и обшлагами. Вот уже и дядя распорядился о строительстве особняка, назначенного мне в приданое. Вот сделалися привычными ежедневные визиты моего Никитушки, вот определился день венчания.
Одно печалило меня среди щасливых хлопот: тетушка, казалось, радовалась не столько моему устройству, сколько предстоящему от нее отдалению. Или мне чудится такое, спрашивала себя я? Старость, а вить тетушке было далече за пять десятков, приходит со свитою приживалок: тут и Раздражительность, и Немощь, и Забывчивость… Да, особливо забывчивость убеждала меня в том, что тетушка старится.
Поутру, когда мы сидели с девками над приданной одеждою, тетушка собственными руками переменила пуговицы на шелковой домашней кофте с костяных на перламутровые. Когда она зашла вечером попрощаться со мною, платья еще были разбросаны по всей комнате.
«Кто это смекнул поставить на персиковую кофту перламутр, Феня? – неожиданно воскликнула она. – Получилось куда живее!»
Никогда еще тетушка не забывалась так явственно. Я смешалась, не зная, что ответить. Превратно истолковав мое смущение, тетушка поцеловала меня, приговаривая, что я уж не ребенок, а невеста и могу о своих же вещах не спрашиваться у ней по таким пустякам.
Печальное, но понятное обстоятельство! Увы, оно недолго оставалось понятным. Через неделю речь снова зашла о злополучной кофте.
«Давай-ко, Фенюшка, те костяные пуговки, что я, помнишь, спорола с персиковой кофты, приспособим на беличью накидку», – предложила тетушка как ни в чем не бывало.
Это был первый случай. Но не меньше двух дюжин таких же случаев произошло прежде, чем я подметила странную закономерность. Утром и днем тетушка всегда помнила другие утра и дни, вечером же помнила другие вечера. Казалось, в ней сменялись два разных человека, каждый из которых обладал вполне хорошей памятью.
Но прошло еще изрядное количество дней, покуда два этих человека не начали потихоньку отличаться друг от друга. Отличие началось с моего же отношения: днем я по-прежнему радовалась обществу тетушки, но вечерами стала, к великому своему стыду, как будто ее побаиваться. Тетушка же, напротив, избегала меня днем, вечерами же всячески привечала. Все чаще вечерний взгляд ее стал казаться мне недобрым. Тяжелый, но вместе с тем исполненный странного довольства, он, словно приклеенный, следовал за мною, и посуда выскальзывала у меня из рук, а рукоделье путалось. Днем же, напротив, я исподволь наблюдала за тетушкою, а она словно боялась встретиться со мной глазами. Еще – вечерами казалась она щасливою, днем – нещасною.
Позабыв об этих тревогах, однажды стояла я за конюшнями, любуясь, как наш Фролка, преловкий малый, пытается объездить под дамское седло двухлетнюю чистокровку, присланную мне от жениха. Кобылка упрямилась и все норовила сбросить наездника.
«Не привыкла вишь, капризничает! – кричал парень, а мне было в смех смотреть, как мужские ножищи в грубых сапогах свешиваются по-женски с нарядного сафьянового седельца. – Ничо, боярышня, обучу, как Бог свят, обучу!»
Тетушка, верно шествовавшая в поварню, остановилась рядом со мною. Некоторое время мы обе молча наблюдали, как выказывал Фролка свое уменье.
«Обучит он мне кобылку до свадьбы, право, обучит, тетушка!» – не удержавшись, я захлопала в ладоши.
«А думалось ли тебе когда-нибудь, Феня, что природе благородного этого животного глубоко чуждо то, к чему мы принуждаем его беспощадной своей властью? – тихо спросила тетушка. – Представь лишь, что ты должна носить кого-то на плечах своих, да идти туда, куда хочет он? Да еще этот злодей станет колотить тебя в грудь пятками, чтоб тебе бежалось быстрее?»
Я хотела засмеяться, но тетушка казалась взволнованною.
«Лошадь неразумная тварь, тетушка! Кто может овладеть волею человека?»
«Люди сами только и делают, что овладевают волею друг дружки, дитя! – горько возразила тетушка. – Но в своей гордыне они не ведают, что есть силы, для коих овладеть ими самими не труднее, чем сесть на лошадь».
Безобидные эти слова прозвучали так жутко, что мне сделалось не по себе.
Долгими годами представляются юной девице месяцы перед свадьбою. Взрослая жизнь, напротив, несется вскачь, годы пролетают, как месяцы. Вот родился уже мой первенец, вот второй сын умер во младенчестве, вот скончался дядюшка, вот родилась меньшая моя дочь. Родилась и Лиза, мать нашей Елены, у брата Федора, что успел жениться и поселился в Санкт-Петербурхе. Во второй раз оставила я тревожиться за тетушку. Тем проще оказалось забыть о двух разных в ней человеках, что видались мы теперь, обмениваясь лишь дневными визитами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205