ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Убиться самой – порвать с моей верой, для которой нету худшего греха. Всякий грех прощается, кроме этого, ты знаешь».
«Тетя! Киньте эти страшные мысли! Неужто нету иного выхода, такое противно разуму!»
«Завтра ты узнаешь, каков другой выход, Феня. Давненько я хотела подарить тебе одну вещь… Я берегу ее с младенчества, как память о незнаемой отчизне».
Тетушка вынула из самого дальнего ящика секретера что-то, обернутое в желтый шелк, помедлила мгновение и осторожно, словно живого младенца, распеленала сверток.
«Вот возьми, но лучше не носи».
В жизни не видала я более странного украшения! Это было нечто наподобие колье: овальной формы черный камень, удерживаемый двумя змеями, отлитыми из настоящего оришалка, что я, впрочем, узнала много потом. Металл от времени совсем потемнел.
«К чему мне дары, тетушка? Как могу я помочь, единственно это для меня важно!»
«Завтра, Феня, узнаешь завтра. Сейчас я что-то устала, да и сердце мое болит. Налей мне настойки боярышника, она на верхней полке шкапчика, в китайском флаконе».
Я вынула флакончик с прорисованными изнутри забавными человечками в ярких одеждах и накапала в рюмку, сколько тетушка велела.
«У меня руки дрожат, поднеси мне рюмку к губам!»
Едва я напоила тетушку лекарством, она заторопилась прощаться со мной.
«Ступай с Богом, дитя. Больше не бегай по ночам от мужа, а коли Никитушка теперь спохватится, так скажи, я-де занемогла и посылала за тобою. Скажи, пусть тебя отвезет Силантий. Ну, чего же ты медлишь, я утомилась! Ступай…»
В дверях я оборотилась.
«Послушай, Феня, – со страстной убежденностью проговорила вдруг тетушка, и глаза ее заблистали. – Если тебе… когда-нибудь… станет тяжело на душе, не крушись, а вспомни одно: ЖИВАЯ ДУША СИЛЬНЕЕ ДРЕВНЕЙ ВЛАСТИ!»
Глава XXII
– Нужды нет объяснять, что узнала я на следующий день, – княгиня печально усмехнулась.
– Во флаконе был яд? – мягко спросил отец Модест.
– Думаю, тетушка умерла прежде, чем я доехала до дому в ее экипаже. Медики списали все на удар. Насильственной смерти никто даже не заподозрил. На мне, отче, грех тайного человекоубийства.
– Невольного убийства, убийства безнамеренного.
– Долги надобно возвращать. Невольным был мой проступок перед тетушкой, невольным пришло и воздаяние. Жить и противиться ужасной власти она не могла, но выбрала умереть христианкою.
– Рискованной способ избежать самоубиения, весьма рискованной с точки зрения канонов, – отец Модест слегка нахмурился. – Впрочем, лазейка все же есть. Вынести себе смертный приговор, как существу, опасному для христианского мира… Назначить палача… А выпить яд из чужих рук – что же, и осужденный подымается на эшафот своими ногами. Рискованно, но… Во всяком случае, я решился бы за нее молиться, даже ведая всю правду.
– Пусть убийцею я и оказалась невольно, – продолжила княгиня, – однако грех, пусть многажды меньший, нежели самоубиение, лег на мою душу. Десять долгих лет провела я в свете, прежде чем смогла, не повредив моим малолетним детям, принять постриг. Я ни о чем не крушусь и думаю, что тетушка была права, прибегнув к моей помощи таким ужасным образом, однако лишь здесь я обрела покой. Только сдается мне, отец мой, зряшно я пред тобою распинаюсь. Ты вить, поди, мою жизнь знаешь, коли пожаловал сам ведаешь от кого.
– Быть может, святая мать, мне и ведомо что-то, – улыбнулся отец Модест. – Но что бумажные сведенья в сравненьи с живой повестью человеческой души?
– Так все же, отец, за каким делом ты прибыл? – веско спросила княгиня.
– За самым пустяшным, право слово, за самым пустяшным. Крестница Ваша Елизавета Федоровна, да и супруг ее милейшие люди, но…
– Не стоит договаривать. Они из тех, кого мы зовем обыкновенно взрослыми детьми… Жизнь представляется для них такою, какой предстает взору. Они щасливо не ведают прикосновения простегивающих бытие незримых нитей. И лучше жить так, чем впасть в ересь окаянных каменщиков. Так что мне надобно уладить с моей роднею?
– Нелли должна съездить со мною на довольно дальнее богомолье. Лучше бы вообще без их ведома, но во всяком случае необходим надлежащий предлог.
Недоуменный взгляд игуменьи остановился на Параше.
– Какой же прок Воинству от девчонки-недоростка? Впрочем, как знать… – княгиня задумалась. – Коли дитя может принести беду, то может и отвести ее.
– Вы правы, святая мать.
Игуменья продолжала глядеть на Парашу, словно видела девочку впервые. Это было не слишком приятно.
– Неужто она из наших?
– В ином случае стали б Вы при ней рассказывать?
Княгиня добродушно рассмеялась.
– И то верно, мне с первого взгляду подумалось, что сие дитя вовсе не то, чем хочет казаться. Да, отец мой, задал ты мне задачу.
– Уж одолжите справиться, святая мать. Есть надобность.
– Да надолго ли? – княгиня задумалась.
– Один Бог ведает. Может статься – до Рождества, может, и доле.
Минула неделя, ничем не отличная от прочих, разве только присутствием отца Модеста. Впрочем, его вовсе не было видно – большую часть дней священник проводил в монастырской вифлиофике.
– Слышь, барышня, вот уж новость так новость! – вбежала в Парашину келью Надёжа на осьмой день, через час после обеденной трапезы.
– А что случилось-то, Надёженька?
– Мать-игуменья-то собралась в скит, что на Синь-озере! Ох, там, сказывают, лепые места. В скиту всего семь черниц живет, по числу дней на неделе. Воскресная черница – игуменья.
– Как это – воскресная? – не поняла Параша.
– Ну, это не устав, так, обычай, – Надёжа опустила рыжие ресницы. – Вроде как воскресенье главное над всеми днями, так и седьмая игуменья над шестью черницами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205
«Тетя! Киньте эти страшные мысли! Неужто нету иного выхода, такое противно разуму!»
«Завтра ты узнаешь, каков другой выход, Феня. Давненько я хотела подарить тебе одну вещь… Я берегу ее с младенчества, как память о незнаемой отчизне».
Тетушка вынула из самого дальнего ящика секретера что-то, обернутое в желтый шелк, помедлила мгновение и осторожно, словно живого младенца, распеленала сверток.
«Вот возьми, но лучше не носи».
В жизни не видала я более странного украшения! Это было нечто наподобие колье: овальной формы черный камень, удерживаемый двумя змеями, отлитыми из настоящего оришалка, что я, впрочем, узнала много потом. Металл от времени совсем потемнел.
«К чему мне дары, тетушка? Как могу я помочь, единственно это для меня важно!»
«Завтра, Феня, узнаешь завтра. Сейчас я что-то устала, да и сердце мое болит. Налей мне настойки боярышника, она на верхней полке шкапчика, в китайском флаконе».
Я вынула флакончик с прорисованными изнутри забавными человечками в ярких одеждах и накапала в рюмку, сколько тетушка велела.
«У меня руки дрожат, поднеси мне рюмку к губам!»
Едва я напоила тетушку лекарством, она заторопилась прощаться со мной.
«Ступай с Богом, дитя. Больше не бегай по ночам от мужа, а коли Никитушка теперь спохватится, так скажи, я-де занемогла и посылала за тобою. Скажи, пусть тебя отвезет Силантий. Ну, чего же ты медлишь, я утомилась! Ступай…»
В дверях я оборотилась.
«Послушай, Феня, – со страстной убежденностью проговорила вдруг тетушка, и глаза ее заблистали. – Если тебе… когда-нибудь… станет тяжело на душе, не крушись, а вспомни одно: ЖИВАЯ ДУША СИЛЬНЕЕ ДРЕВНЕЙ ВЛАСТИ!»
Глава XXII
– Нужды нет объяснять, что узнала я на следующий день, – княгиня печально усмехнулась.
– Во флаконе был яд? – мягко спросил отец Модест.
– Думаю, тетушка умерла прежде, чем я доехала до дому в ее экипаже. Медики списали все на удар. Насильственной смерти никто даже не заподозрил. На мне, отче, грех тайного человекоубийства.
– Невольного убийства, убийства безнамеренного.
– Долги надобно возвращать. Невольным был мой проступок перед тетушкой, невольным пришло и воздаяние. Жить и противиться ужасной власти она не могла, но выбрала умереть христианкою.
– Рискованной способ избежать самоубиения, весьма рискованной с точки зрения канонов, – отец Модест слегка нахмурился. – Впрочем, лазейка все же есть. Вынести себе смертный приговор, как существу, опасному для христианского мира… Назначить палача… А выпить яд из чужих рук – что же, и осужденный подымается на эшафот своими ногами. Рискованно, но… Во всяком случае, я решился бы за нее молиться, даже ведая всю правду.
– Пусть убийцею я и оказалась невольно, – продолжила княгиня, – однако грех, пусть многажды меньший, нежели самоубиение, лег на мою душу. Десять долгих лет провела я в свете, прежде чем смогла, не повредив моим малолетним детям, принять постриг. Я ни о чем не крушусь и думаю, что тетушка была права, прибегнув к моей помощи таким ужасным образом, однако лишь здесь я обрела покой. Только сдается мне, отец мой, зряшно я пред тобою распинаюсь. Ты вить, поди, мою жизнь знаешь, коли пожаловал сам ведаешь от кого.
– Быть может, святая мать, мне и ведомо что-то, – улыбнулся отец Модест. – Но что бумажные сведенья в сравненьи с живой повестью человеческой души?
– Так все же, отец, за каким делом ты прибыл? – веско спросила княгиня.
– За самым пустяшным, право слово, за самым пустяшным. Крестница Ваша Елизавета Федоровна, да и супруг ее милейшие люди, но…
– Не стоит договаривать. Они из тех, кого мы зовем обыкновенно взрослыми детьми… Жизнь представляется для них такою, какой предстает взору. Они щасливо не ведают прикосновения простегивающих бытие незримых нитей. И лучше жить так, чем впасть в ересь окаянных каменщиков. Так что мне надобно уладить с моей роднею?
– Нелли должна съездить со мною на довольно дальнее богомолье. Лучше бы вообще без их ведома, но во всяком случае необходим надлежащий предлог.
Недоуменный взгляд игуменьи остановился на Параше.
– Какой же прок Воинству от девчонки-недоростка? Впрочем, как знать… – княгиня задумалась. – Коли дитя может принести беду, то может и отвести ее.
– Вы правы, святая мать.
Игуменья продолжала глядеть на Парашу, словно видела девочку впервые. Это было не слишком приятно.
– Неужто она из наших?
– В ином случае стали б Вы при ней рассказывать?
Княгиня добродушно рассмеялась.
– И то верно, мне с первого взгляду подумалось, что сие дитя вовсе не то, чем хочет казаться. Да, отец мой, задал ты мне задачу.
– Уж одолжите справиться, святая мать. Есть надобность.
– Да надолго ли? – княгиня задумалась.
– Один Бог ведает. Может статься – до Рождества, может, и доле.
Минула неделя, ничем не отличная от прочих, разве только присутствием отца Модеста. Впрочем, его вовсе не было видно – большую часть дней священник проводил в монастырской вифлиофике.
– Слышь, барышня, вот уж новость так новость! – вбежала в Парашину келью Надёжа на осьмой день, через час после обеденной трапезы.
– А что случилось-то, Надёженька?
– Мать-игуменья-то собралась в скит, что на Синь-озере! Ох, там, сказывают, лепые места. В скиту всего семь черниц живет, по числу дней на неделе. Воскресная черница – игуменья.
– Как это – воскресная? – не поняла Параша.
– Ну, это не устав, так, обычай, – Надёжа опустила рыжие ресницы. – Вроде как воскресенье главное над всеми днями, так и седьмая игуменья над шестью черницами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205