В Кунасири между прочими моими вещами японцы взяли у меня записную карманную книжку. Спустя много времени после того, вспомнил я, что в книжке моей, по некоторому случаю, были записаны имена Давыдова и Хвостова. Я тотчас о сем обстоятельстве объявил Муру и Хлебникову и просил их совета, что нам сказать, когда японцы разберут содержание дела и станут нас спрашивать. Тогда еще мы и Мур помышляли и действовали одной душой и одним сердцем. Теперь же он открыл японцам, что имена помянутых офицеров стоят в моей книжке, перевел им содержание дела и сказал, что они некогда были моими друзьями. Об этом открыл мне Теске, объявив притом, чтобы я не беспокоился. Дурных следствий от сего не произойдет, ибо, по его словам, Мур открыл о сем деле японцам без всякой нужды; да и действительно, они ни слова у нас не спросили по сему обстоятельству.

. Мататаро и переводчики приходили к нам дня два или три сряду и уговаривали нас переменить наше показание касательно Мура; но как мы твердили одно и то же, то они нас оставили, но сделали ли какие-нибудь перемены в наших ответах, мы не знаем.
Между тем я крайне беспокоился мыслями, что Мур какой-нибудь хитростью выпутается из беды, получит со временем дозволение возвратиться в Европу, очернит и предаст вечному бесславию имена наши, когда никто и ни в какое время не найдется для опровержения его. Такая ужасная мысль доводила меня почти до отчаяния. Я в это время захворал, и хотя первые семь или десять дней лекарь к нам не ходил, несмотря на то, что матросы требовали его помощи, но теперь японцы умилостивились, и лекарь стал посещать нас каждый день.
Вскоре после того японцы немного улучшили наше содержание, начали иногда давать нам род лапши, называемой у них туфа; с кашей варили мелкие бобы, которые они почитают не последним лакомством, а несколько раз давали и похлебку из курицы; для питья же, вместо воды, стали давать чай.
Соседу нашему, японцу, содержавшемуся не шесть дней, как он нам сказал прежде, но гораздо более, сделано было на тюремном дворе телесное наказание Преступление его состояло в том, что в общих, или, по нашему сказать, торговых, банях он оставлял свое худенькое платье, а брал другое, понаряднее, будто бы ошибкой. При нас водили его несколько раз в суд со связанными руками. Наконец, в один день дали ему двадцать пять ударов, а через три дня еще двадцать пять; но чем секли, мы не видели, а слушали удары и что он громко кричал. Приводили его в тюрьму с обнаженной спиной, которая была в крови. Работники плевали на спину и растирали слюну, тем и лечили его. Потом, когда спина поджила, на руки выше локтей положили клеймы, означающие, что он был наказан, где и когда, и отправили на Курильские острова.

, так что мы крик его могли слышать. В тот же день пришел к нам с переводчиком Кумаджеро чиновник и уголовный судья Мататаро объявить, по приказанию губернатора, чтоб мы, слышав о наказании преступника, содержавшегося с нами в одном месте, не заключили, что и мы можем быть подвержены подобному наказанию, ибо, по японским законам, иностранцев нельзя наказывать телесно.
В то время мы думали, что сие уверение было ложное, сказанное только, чтоб нас успокоить; но после узнали, что действительно у них существует такой закон, из которого исключены только те иностранцы, кои будут проповедовать японским подданным христианскую религию; ибо против таковых у них есть самые жестокие постановления Японцы не могут называться гонителями чужих вер; доказательством тому служат различные секты, в их собственном государстве исповедуемые, и поклонение курильцев; но они не терпят христианской религии, ибо католические священники, под разными предлогами жившие в Японии и пользовавшиеся всею возможною свободою, начали проповедовать христианскую веру, успели многих обратить и произвели самую ужасную междоусобную войну. И потому теперь, по изгнании и совершенном истреблении христиан, на вывешенных в публичных местах, на площадях и в улицах каменных досках в числе иссеченных на них законов первым пунктом стоит: кто уличит человека, исповедующего христианскую веру, тот получит в награждение 500 серебряных монет. Также есть у них закон, чтобы господа не прежде нанимали слуг, как получив от них письменное объявление, что они не христиане. Сверх того, в городе Нагасаки, где христианство в прежние времена более всего распространилось, сделана лестница, состоящая из нескольких ступеней, на коих положена утварь католической церкви. По сей лестнице в каждый новый год японского календаря все жители города Нагасаки должны пройти в знак того, что они не христиане. Переводчики наши уверяли нас, будто некоторые христиане, там живущие, делают то же из корыстолюбия. Но чему дивиться – разве в Европе не то же самое случается ежедневно? Ложная присяга не есть ли попирание ногами христианской религии?

.

В половине июня водили нас всех раза два к губернатору, где, в присутствии его и других чиновников, читали нам наши ответы и спрашивали, так ли они написаны. Все те случаи, которые могли быть пагубны для японцев, впутанных в наше дело, и о коих я говорил выше, были выпущены, почему мы о них и не напоминали. Но когда читали ответы Мура, то мы делали возражения, ибо он от всего отперся и уверял, что никогда не уговаривал матросов уйти.
При сем случае Шкаев ему сказал: «Побойтесь бога, Федор Федорович! Как вам не совестно? Разве вы никогда не надеетесь быть в России?» Я и Хлебников сказали ему: «Молчи!» Мур это тотчас взял на замечание, и мы после за эти слова дорого было заплатили, как то впоследствии будет описано.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98