- Они всё ещё никак не могут опомниться. Белая собака, черная собака - все равно собака. У таких свой собственный телеграф новостей. Много бандитов уничтожено пограничниками, но стоит появиться где-нибудь басмачам Тагая или Хамида…
- Хамид уже появился, - раздался старческий, скрипучий голос. - Мой сын научился грамоте и стал такой умный, что стыдится отца. Свою сестру, мою старшую дочь, он заставил снять паранджу, а джигиты Хамида ей за это отрезали голову.
- Джигиты Хамида не джигиты, а проклятые басмачи, продавшие свои души английской разведке, - сказал мужчина в полувоенной форме. - Разве басмачи одной твоей дочери отрезали голову? Ведь когда выбирали место, где быть таджикской столице - в Гиссаре или Дюшамбе, то обнаружили, что в кишлаке Гиссар в то время басмачи оставили только семь дворов, - вот что басмачи наделали! Они попробовали и в этом году захватить Памир. Всех бандитов уничтожила Красная Армия, только двенадцати головорезам удалось унести ноги к своим хозяевам, за границу.
- Кого режут басмачи? - спросил раис колхоза «Свет зари» и сам ответил: - Учителей, агрономов, трактористов, докторов, партийцев, комсомольцев, председателей колхозов, инженеров. А зачем? Чтобы не выпустить в народ Слово. В царстве слепых и кривой - хан. Что может сделать один человек, единоличник, сам по себе? А вместе? Колхозом? Если всем народом топнуть ногой - будет землетрясение, если всем народом дунуть - будет буря, а если плюнуть на врага - будет озеро, в котором враг утонет. Председатель колхоза торжествующе посмотрел кругом, выискивая несогласных. Никто не возражал.
Три громких хлопка в ладоши прозвучали на всю чайхану. Давно уже никто так, по-байски, не призывал к себе чайханщика. Абдулла быстро наклонился, чтобы из-за сверкающего пузатого самовара увидеть этого заказчика. В углу сидел пожилой узбек в темном халате. Абдулла разглядел узкое лицо, изрытое оспой. Левая бровь и скула были рассечены шрамом.
Абдулла схватил самый цветистый чайник, насыпал в него чаю, налил кипятку, взял поднос и сам поспешил к гостю. - Селям алейкум! - приветствовал он заказчика и бесцеремонно заглянул в его опущенное лицо. - Как доехал, Хамид? - Алейкум селям, Абдулла, - спокойно процедил сквозь зубы Хамид. - Как живешь?
Мгновенно смолкли все разговоры, пронесся тихий шепот: - Здесь сидит глава басмаческого отряда - сам курбаши Хамид. Все взоры устремились на Хамида. Только группа геологов продолжала горячо спорить. Но и они умолкли, удивившись наступившей тишине. А когда раис колхоза «Свет зари» объяснил им, что человек в углу, со следами оспы на лице, не кто иной, как курбаши Хамид, они оживленно зашептались. Ивашко вскочил и подошел к Хамиду.
- Курбаши Хамид? - громко спросил он, опуская руку на наган в кобуре.
Хамид бросил быстрый взгляд в лицо юноши и мгновенно опустил глаза.
- Я Юрий Ивашко. Помнишь группу золоторазведки и перевал Кечик-Алай? Скажи, куда твои басмачи девали наши записные книжки? Ну?
- Стреляй собаку, стреляй! - раздался на всю чайхану пронзительный голос старика, у которого басмачи Хамида зарезали дочь.
Ивашко почувствовал, как чьи-то сильные пальцы крепко сжали кисть его руки. Он быстро оглянулся и увидел улыбающееся лицо пожилого киргиза.
- Пусти! - Юноша попытался освободить руку, но это ни к чему не привело.
- Здесь нельзя стрелять, - улыбаясь, сказал киргиз. - Прячь свой наган!
Ивашко вспыхнул:
- Ты что, курбаши испугался? Хамид один, а ты боишься… Трусишь?
Послышались возгласы удивления и смех. Юноша заметил, что окружающие смеются над ним.
- Иди к начальнику, - спокойным голосом произнес киргиз и, обернувшись к толпе, пояснил: - Ничего, он ещё молодой, горячий… ничего…
- К начальнику? - вызывающе спросил Ивашко. Он оглянулся: его смутили улыбка и снисходительный тон киргиза.
- К начальнику райотдела, - спокойно ответил киргиз. - Ты на Алай, в запретную пограничную зону, ездил, а к Тысячеглазому не зашел. Теперь кричишь: «Мои записные книжки, мои записные книжки!» Не велика храбрость - угрожать безоружному в чайхане, где много народу. Надо было не трусить, когда напали басмачи… - Да вам-то какое дело?… А вот здесь сам курбаши Хамид, главарь басмачей.
- Я это вижу, но стрелять нельзя.
Вокруг спорящих собрались все посетители чайханы. Хамид, от которого временно было отвлечено внимание присутствующих, услышал чей-то шепот:
- Прыгай в реку… Белая кобыла у коновязи, крайняя с востока… Хамид порылся в складках пояса и спокойно вынул оттуда аккуратно сложенную газету. Медленно развернув её, он достал вчетверо сложенную бумажку.
- Читай, начальник, - произнес он, протягивая её юноше. Взяв бумажку свободной рукой и быстро пробежав глазами написанное, Ивашко с возмущением сказал:
- Не верю! Фальшивое… Идем выясним…
- Приехал сам товарищ Максимов, Тысячеглазый! - услышал Юрий. Рядом с ним стоял Рахим, юный помощник Абдуллы. - Вот! - Улыбаясь, он показал на дверь.
Возле чайханы на породистой гнедой лошади сидел стройный, но уже немолодой человек в форме войск ГПУ.
Юрий Ивашко сделал шаг к двери, с сомнением посмотрел на Хамида и сказал:
- Пойдем вместе.
Хамид быстро вышел из чайханы. Остальные вслед за ним поспешили наружу и плотным кольцом окружили Максимова. Максимов приветливо здоровался с собравшимися. Большинство из них он знал по имени и спрашивал о делах, вызывая удивление своей осведомленностью.
- Вот курбаши Хамид здесь, - взволнованно сказал ему Ивашко. - Знаю. А разве вы не видели его документы?
- Видел, но сомневался… - растерянно ответил юноша. - А вы не сомневайтесь. Сомнения недостаточно, чтобы хвататься за наган.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29