Он оборвал песню, едва завидев аксакала: не подобает серьезному мужчине петь, как мальчишке. Они вместе спустились в кибитку. Там Айше печально сидела у костра. Она радостно вскрикнула, увидев сына.
- Рассказывай! - задыхаясь от волнения, прошамкал Искандер, схватив Джуру за халат.
- Обычай нарушаешь, - ответил Джура, прищурив глаза. - Напои чаем, потом спрашивай.
После каждой пиалы, которую выпивал Джура, аксакал нетерпеливо повторял:
- Что за люди? Куда шли?
- Напои сначала, а потом расспрашивай, - отвечал Джура и подставлял пустую пиалу.
Искандер кряхтел от нетерпения, но наливал. Джура пил медленно, маленькими глотками, стараясь продлить удовольствие. У стены жался дядя Джуры, Кучак, и следил за ним голодными глазами. И ему Джура поднес чаю. Пусть не думают, что он жадный. Наконец, напившись вдоволь зеленого, драгоценного здесь чаю, хранимого аксакалом для больших праздников, Джура вытер рот. У аксакала от волнения слезились глаза. Он ждал ответа. - А теперь накорми меня мясом, я очень проголодался! - неожиданно сказал Джура.
Аксакал даже застонал от злости, но делать было нечего - он хорошо знал упрямого и своевольного Джуру. Старик достал кусок мяса из запаса, хранившегося у него в кибитке, и дал женщинам сварить.
Джура молча ждал, пока сварится мясо. Он знал, что иначе скупой, хитрый и жадный старик, все ещё не считавший Джуру взрослым мужчиной, не даст ему и понюхать мяса. Это был своеобразный протест против своеволия богатого аксакала. Джура уже много дней, как и все обитатели кишлака, питался похлебкой из мучнистого корня гульджан. Почти все кутасы и козы ещё поздней осенью погибли от джута. Эта смерть от гололедицы случилась потому, что скот не в силах был разбить копытами ледяную корку, чтобы добыть из-под неё траву.
Аксакал жил по заветам предков и сена не запасал. Киики и архары осенью ушли на юг. Кишлак голодал.
Джура ожидал спокойно и важно, как и подобает охотнику, хотя ему и самому не терпелось рассказать об удивительных событиях.
II
В ночь перед обвалом Джуру разбудил голос аксакала. Боясь темноты, он сердито спрашивал у женщин, почему не горят светильники.
- Весь земляной жир кончился, - оправдывались сонные женщины. - Почему холодно? Почему деревянные камни не горят в очаге? Ленивый Кучак опять принес мало?
Кучак неподвижно сидел в своей кибитке на корточках, устремив глаза на луну сквозь дыру дымохода, и пел легенду «о лунной бабе». Он мог так сидеть часами.
Утром к Кучаку пришел Джура и приказал ему собираться. Кучак никуда не хотел идти и визгливо сказал:
- Я заболел, я не могу.
- Ты взрослый мужчина, а не хочешь выполнить даже женскую работу и принести деревянных камней! - закричал на него Джура. - А если ты болен, я пущу тебе, как больному, кровь! - Нет, я здоров, я здоров! - поспешно захныкал Кучак. - Тогда собирайся. Поможешь мне сделать новый нож. Джура и Кучак пошли к обнаженной ветрами скале. Спустившись по узкой щели к трещине, откуда всегда сочилась нефть, они подставили бурдюк и подождали, пока он доверху наполнится «земляным жиром».
Возвращаясь домой, у подножия холма, в яме, они топорами накололи горючего сланца, который называли «деревянными камнями». Пришли женщины и унесли топливо в кибитки.
Позже Джура работал в своей маленькой кузнице. Он делал нож из куска железа, украшая его насечками.
- Глупым делом занимаешься, - сказал Кучак, раздувая огонь в горне.
- Отец мой носил ножи только с насечками, - ответил Джура. - Так то твой отец - батыр!
- А я не батыр? Тебя одной рукой валю, больше всех могу мяса съесть. Меня все боятся!
- Ну, я тебя переем, - уверенно сказал Кучак, поглаживая отощавший живот. - А вот сколько врагов ты убил? - Я ещё убью. Я много убью! - гордо ответил Джура. Они заспорили, и рассерженный Джура в гневе намял бы Кучаку бока, если бы тот вдруг не показал на Бабу.
Огромная черная охотничья собака дремала, свернувшись калачиком. Ее короткий, обрубленный хвост напрягся и приподнялся. Бабу дремала, но её уши насторожились и повернулись в сторону наружной стены, заваленной снегом, верхняя губа злобно поднялась, обнажив клыки: Бабу чуяла приближение врага. Она вскочила, подошла к стене и, опустив голову, стала напряженно вслушиваться. Потом тихо зарычала. По этому еле слышному сигналу все кишлачные собаки злобно и вызывающе залаяли.
Джура прислушался, но не заметил ничего подозрительного. Все же, зная, что Бабу улавливает много таких звуков, которых никогда не услышит человек, он быстро влез на крышу и внимательно осмотрел все вокруг. На занесенных снегом горах никого не было видно. Но собака, влезшая вслед за Джурой на крышу, подняв уши, пристально смотрела на север. Джура посмотрел туда и удивился: невдалеке от подножья скалы шевелились черные точки.
- Люди, люди с севера! - крикнул Джура.
- Как - с севера? - спросил Кучак.
Непроходимые пропасти преграждали на севере путь к кишлаку. Кучак последовал за Джурой, бормоча:
- Это горные люди. Они пасут стадо козлов. Теперь ты убьешь самого большого козла, и мы не будем больше голодать. - Открой шире глаза! - сердито сказал Джура. - Там люди и один як. Тебе везде мерещится еда!
- Но с севера к нам нет пути. Купец приезжает осенью с востока.
- А снежный мост, образовавшийся над пропастью после недавнего обвала! Или ты забыл, что по нему ушли дикие козлы? Кучак похолодел от страха. Джура громко крикнул в дымоход о приближающейся опасности. Всполошились женщины, заплакали дети. Но больше всех встревожился аксакал.
- Неужели наступило время возмездия, пришел час большой крови, которым грозил Тагай? - шептал он.
Аксакал приказал Джуре отправиться на разведку к Сурковой скале, над которой высилась гора Ледяная Шапка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29