если даже произойдет к
акая-то путаница, еда с ядом не окажется перед ним. Однако достанется яд К
одзэну или Эйсэну, сам Шакья-Муни не мог знать.
То, что в гостиную столик с отравленной едой внес я, а второй, нетронутый, Х
аруё, было абсолютной случайностью. Так же как совершенно случайно я вст
ал справа от сестры; в таком порядке мы понесли столики, и отравленную еду
я опять-таки случайно поставил перед Кодзэном. Все эти действия соверша
лись автоматически, помимо нашего сознания или воли. Встань я слева от Ха
руё, умереть мог Эйсэн.
Правомерно ли из этого делать вывод, что преступнику было безразлично, к
то умрет Ц Кодзэн или Эйсэн? Пожалуй, нет. Это было бы уж слишком бессмысл
енно.
Хотя вообще-то во всей этой истории бессмыслицы хватало. Тем не менее, оче
видно было, что преступник отнюдь не кретин. На самом деле случившееся ка
жется нам бессмысленным просто потому, что мы не имеем ни малейшего пред
ставления о планах преступника. Пока мы следуем начертанной им схеме, и е
сли не создадим свою собственную схему действий, никогда не узнаем об ис
тинной цели двух прежних и последнего отравлений.
Очевидцам трагедии предложено было принять участие в эксперименте на м
есте происшествия. Инициатором эксперимента, похоже, был Коскэ Киндаити
. Он попросил меня и Харуё повторить наш путь со столиками из кухни в гости
ную. К счастью, благодаря предусмотрительности доктора Араи, к «преступн
ому» столику никто не прикасался, из гостиной только труп вынесли для вс
крытия, а все остальное оставалось в неприкосновенности, как в момент пр
еступления.
Всех попросили занять свои прежние места.
Ц Удостоверьтесь, пожалуйста, что перед вами те самые подносы, с которых
вы брали еду в момент трагедии.
Мы внимательно осмотрели подносы и их содержимое, особое внимание обращ
ая на уже початые блюда. Сам Коскэ Киндаити внимательно осматривал кажду
ю склянку с уксусом и что-то записывал в блокнот. Что, интересно? А, понял! О
н отмечал, кто пользовался уксусом, а кто нет.
Риск прийти к неверным выводам оставался все равно. Ведь если с самими по
дносами все было понятно, склянки с уксусом, равно как и тарелочки с едой,
случайно могли оказаться на соседнем подносе. Кроме того, несложно было
палочками вместе с уксусом перенести яд в любую тарелку с едой.
Позднее Коскэ Киндаити огласил свое заключение: из всех присутствовавш
их на поминках только один человек совершенно не прикасался к уксусу. Эт
им человеком был я, Тацуя Тадзими!
Я всегда терпеть не мог уксус!

Путешествие Эйсэна

Я чувствовал себя совершенно обессиленным, и к ощущению крайней физичес
кой и моральныой усталости добавилось сознание собственной тупости.
Вскрытие Кодзэна решено было произвести на месте, и труп сразу же перене
сли из гостиной в соседнюю комнату. Инспектор Исокава телеграммой вызва
л патологоанатома из полицейского управления префектуры
Вечером всех нас с пристрастием допрашивали. Если после первых убийств с
овершенно непонятно было, кто убийца, где его искать и каким образом он мо
г подбросить яд, то в этом случае картина была несколько яснее. Во-первых,
было понятно, что убийцу следует искать в этом самом доме, что он ловко под
ложил в еду яд, воспользовавшись суетой на кухне.
Стало быть, человек, убивший деда, брата, отравивший Кодзэна, находится со
всем рядом со мной! При мысли об этом меня пробирал озноб.
Допросы длились до глубокой ночи. Ваш покорный слуга попал в лапы самого
Ц по слухам Ц жесткого из сыщиков. Меня преследовало ощущение, что чере
да дерзких преступлений лишила моего мучителя способности рассуждать
здраво. Он, по-видимому, воспринимал меня как маньяка-отравителя, без как
их-либо мотивов убивавшего всех подряд. Наверное, преступник именно так
ов, но откуда уверенность в том, что этот преступник Ц я? Разве злодеяния
моего отца являются достаточным основанием для того, чтобы считать злод
еем меня?
Еще одно обстоятельство осложняло мое положение: в этой деревне я был чу
жаком, чьи действия непредсказуемы и непонятны. Во всей деревне не найде
тся ни одного человека, который без колебаний заступился бы за меня. Даже
Харуё…
Но разве я имею право укорять сестру? Полицейские прямо-таки источали фл
юиды подозрительности, не удивительно, что весь мир смотрит на меня с нед
оверием и враждебностью. Такого рода горькие мысли совершенно истерзал
и меня. Следователь упорно пытался добиться от меня признания в убийстве
. Его очевидная предвзятость и недоброжелательность отнимала у меня пос
ледние силы.
В эпоху Эдо 1615
Ц 1867 гг. нашего летосчисления.
применяли такую пытку: подозреваемому на протяжении нескольких д
ней не позволяли спать; душевное и физическое изнеможение лишало его вся
кой воли, и он признавался в том, что делал и чего не делал.
Нет, я не хочу сказать, что допрашивавший меня полицейский действовал по
добными методами, скорее я сам истерзал себя своими горькими думами. Я до
шел до того, что поверил в собственную порочность, в то, что, сам того не вед
ая, совершил ужасающие злодеяния.
Я уже готов был кричать:
Ц Да! Да! Это я виноват! Я Ц виновник всех несчастий! Я признаюсь во всем, т
олько оставьте меня в покое!
И тут явился мой спаситель в лице Коскэ Киндаити.
Ц Господин инспектор, Ц обратился он к Исокаве, Ц мы можем денно и нощн
о выяснять, чьих рук эти дела, но ни к чему не придем, поскольку совершенно
не понимаем, каким мотивом руководствовался преступник. В случае со стар
иком Усимацу, как и в случае с Куя, на первый взгляд может показаться, что м
отивы преступления достаточно ясны, но, поразмышляв, приходишь к выводу,
что эта ясность мнимая и их, мотивов, попросту нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88