— Как вы собираетесь поступить, Онорина?
— Я войду одна и поговорю сначала с вашим отцом. Вы подождете у садовой калитки, я вас позову и представлю Франсуа как подругу его матери. Он, конечно, потом догадается, но не сразу.
— Как вы считаете, отец примет меня хорошо?
— О, с распростертыми объятиями, госпожа Вероника! — воскликнула бретонка. — Мы все будем так рады, если только… если только ничего не случилось. Все-таки странно, что Франсуа нас не встретил. Ведь нашу лодку было видно с любой точки острова, начиная от островов Гленан.
Онорина опять вернулась к тому, что г-н д'Эржемон называл «глупостями», и дальше женщины шли в молчании. Веронику обуревали нетерпение и тревога.
Внезапно Онорина перекрестилась.
— И вы перекреститесь, госпожа Вероника, — посоветовала она. — Хоть монахи и освятили это место, здесь с древних времен осталось много всякого, что приносит беду. Особенно тут, в лесу Большого Дуба.
Под «древними временами» бретонка явно имела в виду времена друидов и человеческих жертвоприношений. И вправду: женщины вступили в лес, где дубы стояли в отдалении друг от друга, каждый на пригорке из замшелых камней, похожие на античные божества с их алтарями, таинственными культами и грозным могуществом.
Вероника, последовав примеру бретонки, перекрестилась, затем вздрогнула и проговорила:
— До чего же тут уныло! Ни цветочка, словно в пустыне.
— Если потрудиться, цветы тут растут прекрасно. Вот увидите, какой цветник у Магеннока, в конце острова, справа от Дольмена Фей… Это место называют здесь Цветущим Распятием.
— Они и в самом деле хороши?
— Восхитительны, поверьте. Только места для посадки Магеннок выбирает придирчиво. Он готовит землю, трудится над нею. Смешивает с какими-то листьями, свойства которых известны ему одному. — И она продолжала вполголоса: — Вы увидите цветы Магеннока. Таких нет нигде на свете. Чудо, а не цветы!
Обогнув холм, дорога резко уходила вниз. Громадная трещина разделяла остров надвое; вторая его часть была меньше первой и не такая высокая.
— Это место называется у нас «Монастырь», — пояснила бретонка.
Меньший островок окружали отвесные иззубренные скалы, возвышавшиеся над ним словно корона. С главным островом он соединялся гребнем утеса длиною метров в пятьдесят и немногим шире стены донжона; издали этот узкий гребень казался острым, словно лезвие топора.
Посредине утес прорезала глубокая расселина. На ее краях располагались лежни деревянного моста, перекинутого через пропасть.
Путницы вступили на мост, тесно прижавшись друг к другу: он был узок и раскачивался от их шагов и порывов ветра.
— Смотрите: вон там, внизу, на самом конце островка уже виден угол Монастыря, — сказала Онорина.
Тропинка, по которой они теперь шли, пересекала луг, в шахматном порядке засаженный небольшими пихтами. Другая тропинка сворачивала вправо и исчезала в густом подлеске.
Вероника не спускала глаз с Монастыря, чей низкий фасад мало-помалу выступал из-за деревьев, как вдруг через несколько мгновений бретонка остановилась как вкопанная и, повернувшись к возвышавшемуся справа лесу, крикнула:
— Господин Стефан!
— Кого вы зовете? — спросила Вероника. — Господина Мару?
— Да, учителя Франсуа. В просвете между деревьями я видела, как он бежал к мосту. Господин Стефан!.. Что ж он не откликается? А вы его заметили?
— Нет.
— Но это явно был он, в своем белом берете… Впрочем, мост позади нас еще виден. Подождем, пока господин Мару появится.
— Зачем мы станем ждать? Ведь если есть какая-то опасность, она в Монастыре.
— Верно. Поспешим.
Охваченные дурными предчувствиями, они ускорили шаг, потом, не сговариваясь, побежали, — до такой степени их опасения усиливались по мере приближения к цели.
Островок вновь сузился, перегороженный низкой стеной, ограничивающей владения Монастыря. В этот миг оттуда донеслись крики.
Онорина воскликнула:
— Зовут на помощь! Вы слышали? Кричала женщина. Это кухарка, Мари Легоф.
Она подбежала к воротам, выхватила ключ, но руки у нее дрожали так сильно, что ей никак не удавалось попасть в скважину.
— Через пролом! — решила она. — Сюда, направо!
Пройдя сквозь дыру в стене, женщины оказались на широкой, усеянной обломками камней лужайке; извилистая тропка то и дело терялась среди зарослей плюща или в густом мху.
— Идем, идем, — надсаживалась Онорина. — Мы здесь!
Потом вдруг добавила:
— Крики стихли… Это ужасно! Бедная Мари Легоф!
Затем, схватив Веронику за руку, она предложила:
— Нужно обойти здание. Фасад с другой стороны. Здесь двери и ставни всегда заперты.
Однако Вероника, зацепившись ногою за какой-то корень, упала на колени. Когда она поднялась, бретонка уже огибала левое крыло. Вместо того чтобы бежать следом за ней, Вероника бессознательно бросилась к дому, взбежала на крыльцо и, наткнувшись на запертую дверь, принялась барабанить в нее кулаками.
Последовать призеру Онорины и обогнуть здание казалось ей потерей времени, которую уже не удастся восполнить. Видя, однако, тщету своих усилий, она уже решилась было последовать за бретонкой, как вдруг в доме, у нее над головой, вновь раздались крики.
Это был голос мужчины, в котором, как показалось Веронике, она узнала отца. Молодая женщина попятилась. Внезапно одно из окон второго этажа распахнулось и в нем показался г-н д'Эржемон с перекошенным от ужаса лицом.
— На помощь! — задыхаясь, крикнул он. — На помощь! Чудовище! На помощь!
— Отец! Отец! — в отчаянье воскликнула Вероника. — Это я!
Г-н д'Эржемон на секунду опустил голову, но, не увидев дочери, попытался перешагнуть через подоконник.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13