Пожилая же дама, казалось, и не заметила вторжения чужих. Она продолжала хлопотать у стола и у стенного шкафа с перекошенными полками.
– Не двигаться!
Сквозь забрало доносились чеканные, угрожающие интонации.
– Она вас не слышит.
Несмотря на охвативший его ужас, Пиб не мог не восхититься хладнокровием Стеф.
– Она потеряла сознание после взрыва, потом пришла в себя и теперь заговаривается.
Один из троих мужчин подошел к столу, не сводя дула автомата со Стеф и держа палец на курке.
– Это ваша мать?
– Наша тетя.
– Что вы делаете у нее?
– Мы пришли к ней в гости вечером. Точнее к ним. Наш дядя умер при бомбежке.
– Вы откуда?
– Из западного предместья. Мы не могли вернуться домой из-за комендантского часа. Если б знать, что квартал будут бомбить, мы бы уж постарались уехать заранее.
Движением руки мужчина приказал двум своим помощникам обыскать остальные комнаты. После того, как они удалились, он стоял молча и неподвижно. Сквозь темное выпуклое забрало шлема Пиб видел, как блестят его глаза.
– Тьерри, вставай, тут какие-то господа хотят с тобой поговорить, – крикнула пожилая дама.
Пиб весь взмок от холодного пота. Он боялся, как бы вдруг их «тетушка» не обрела память и не выдала их убийцам, которым было поручено ликвидировать «подонков». А еще он боялся, как бы его не выдал собственный организм: его трясло, он был в испарине, сердце колотилось так сильно, что грудь ходила ходуном. Ему бы не думать про стенной шкаф, где спрятано их барахло и оружие, но он никак не мог переключиться, будто ему ничего другого не оставалось, как только привлекать внимание легионера к их тайнику, к доказательству их преступления. Где-то внутри Пиба его тайное «я» взирало на него самого с язвительной и обидной насмешкой.
– Сейчас я подниму этого бездельника, – проворчала пожилая дама.
– Я сказал, не двигаться!
Никак не реагируя на слова человека в черном, женщина направилась к двери кухни. Легионер преградил ей дорогу стволом автомата. На его комбинезоне не было заметно ни единой молнии или какой-нибудь еще застежки. Капли дождя стекали по черной гладкой поверхности, как по стеклу.
– Еще шаг, и я стреляю.
– Но ведь я у себя дома, – возразила пожилая дама. – Я должна пойти разбудить Тьерри.
– Не надо. Ваши племянники говорят, что он умер.
Она резко согнулась пополам – словно ее ударили в солнечное сплетение, потом выпрямилась. Волосы у нее растрепались, она нахмурила брови, глаза сверкали от гнева.
– Эти сорванцы… эти сорванцы просто бессовестные врунишки!
К горлу Пиба подступила тошнота, его передернуло от спазма, и вкус желчи разлился во рту.
– Мой Тьерри не может умереть! Он спит в соседней комнате. Если вы меня пустите туда…,
– Сейчас мы это узнаем. А пока – не двигайтесь.
Пожилая дама, казалось, все же была полна решимости пройти, но потом смирилась и тяжело опустилась на табурет.
– Все дети врунишки, воришки, никчемные людишки. Не нужно им верить…
Смысл последующих ее слов уже было невозможно разобрать, тем более что временами ее голос тонул в идущем с улицы грохоте.
– И вы можете завтракать в такой обстановке? – спросил легионер.
Пиб опустил голову и стал кусать себе щеки, чтобы подавить теперь уже частые и сильные рвотные спазмы.
– Она отказывается поверить в случившееся. Она ведет себя так, как будто ничего не произошло, – прошептала Стеф. – Мы не решаемся ей противоречить.
– А вы не обращались за помощью?
– Телефон не работает. Я попыталась было выйти, но весь район был полон грабителей, и я решила, что лучше пока остаться дома.
– Не очень-то удачная мысль. Если бы они проникли в дом и обнаружили вас, то могли бы убить.
– Не все грабители – убийцы.
Пиб подумал, что это замечание Стеф совсем некстати. Вот уж не время выступать в защиту «подонков»!
– Это вы так думаете, – заметил легионер. – Их жалеют, потому что они остались без родителей, без семьи, но они должны убить человека, чтобы вступить в отряд «подонков». Они убийцы, все без исключения!
– Вы решили их всех арестовать?
Человек в черном ответил не сразу.
– Они признаны виновными. И осуждены. Держать их в тюрьме – значит терять время и деньги.
Двое других легионеров снова появились в кухне.
– В остальных комнатах никого. Только один труп. Через несколько секунд, для Пиба тянувшихся вечность, все трое направились к выходу.
– Извините за беспокойство.
Как только они вышли, он наклонился, отвернувшись в сторону, и его наконец-то вывернуло наизнанку.
Они покинули дом только ближе к вечеру. Оружейные очереди и взрывы стихли довольно давно, но Стеф опасалась, что некоторые солдаты могли остаться в засаде среди развалин, чтобы уничтожить грабителей, которым удалось прорваться сквозь круговую облаву. Пожилая дама погрузилась в ступор, из которого она время от времени выходила, чтобы снова бормотать какую-то чепуху. В спальне, на вешалке и в сундуках, они нашли кое-какую одежду, вполне нейтральную, во всяком случае не похожую на ту, что носили «подонки». Но и не всякую там дрянь: с тех пор, как заправилы моды и рекламы стали интересоваться поколением пожилых, наиболее многочисленным в европейском обществе, старики перестали одеваться по-стариковски. К счастью, покойный «дядя» был маленького роста и сохранил стройную фигуру юноши, так что Пиб, очень рослый и коренастый для своего возраста, смог без труда подобрать себе по размеру брюки, тенниску, ветровку и кроссовки. Стеф выбрала джинсовый костюм – куртку и брюки, дополнив его бежевым приталенным плащом. Они захватили оружие и пули и решились выйти из дома, предварительно попрощавшись с «тетушкой».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127