ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Когда сделали несколько кругов, Кроха озлобился и приказал Пеке делать кремнем на стенах заметки. После этого дело пошло лучше, но туннель окончательно утратил прямоту и стал виться в толщах земли, подобно следу исполинского каменного червя.
Сгорел одни прутик, и еще один, и еще обратился в сухой, невесомый пепел – эти лучинки, подобно шагам, как диковинные часы отмеряли время.
В конце концов пришлось сделать привал. Натруженные ноги гудели, подошвы горели от постоянной ходьбы по камням вверх и вниз. Лучина мерно потрескивала.
– Где он, проход? – спросил Пека понуро, – мы, наверное, уже за пределами Некрополиса.
– Это тебе так только кажется! – сказал Кроха, приваливаясь к стене, – тут на два шага вперед, три в сторону.
– А все равно идем долго. Я чувствую.
Кроха ничего не ответил. От стены позади исходил неприятный, глубинный холодок.
Сверху нависал низкий свод тоннеля. Со вздохом Кроха погасил лучину и тьма снова обступила их. В этой темноте бесстрашные взломщики пирамид не заметили, как заснули.
Над их головами тихо шелестел, несущий далекий, сладкий запах, ветер.
Какое-то время спустя Кроха проснулся оттого, что Пека трясет его за плечо. Кругом царила тьма, и потому он не сразу соориентировался в происходящем, а когда понял, то ему захотелось погрузиться обратно в сон. Действительность ужасала. Но голос Пеки сразу скинул всякую дрему, заменив ее резким и тягостным ощущением опасности:
– Кроха… там!
Тот замер, прислушиваясь ко тьме.
Когда среди привычных шуршаний и пощелкиваний толщи камня над головой выделился новый, непривычный звук у Крохи прошел мороз по коже. Сердце забилось, тьма навалилась кругом, мысль бешено скакала в поисках объяснений и… не находила.
Где-то далеко внизу, в толще пирамиды пели. Песнь эта, полная тоскливых, заунывных ноток, навевала жуть. Голосов было несколько – странный, призрачный хор, они причудливо переплетались, проводя каждый свою партию. Мотив был незнакомый, голоса тонкие – как флейта, и чуть более низкие – как тромбон.
Вот тогда Крохе стало по настоящему страшно. Песня звучала как жуткая эпитафия им обоим, печально и вместе с тем агрессивно – может быть, так могло петь все мертвое воинство Арсеникума, обрети оно вдруг голосовые связки. Немалым усилием воли Кроха подавил желание вскочить и вслепую бежать вперед, натыкаясь на стены и обдирая руки, лишь бы только не стоять на месте. Но это-то как раз и могло привести их к гибели.
Поэтому Кроха просто запалил еще одну лучину, и сказал возникшему и мрака лицу Пеки – белому, как лед далекий северных стран:
– Не бойся, Пека, это ветер.
Пека помотал головой, не соглашаясь. Было видно, что ему тоже хочется бежать, пока ноги не откажут служить и пена не пойдет изо рта.
Или пока те, что поют, не поймают его в темноте.
– Конечно ветер, Пека. Этот туннель – он как труба, ветер в нем создает эту песнь.
Впервые за много лет мы открыли проход – вот и играет.
Напарник Крохи пересек туннель и прислонился к стене рядом. Песня, то печальная, то жесткая, плыла над ними, пробивалась из каменных стен и гладкого пола.
И тут Кроха сделал то, что совершенно от себя не ожидал – он снова заснул.
Истомленный, изнервничавший организм, явно знал лучше хозяина что ему надо.
Лучина догорела, а поющие так и не пришли.
Утром… субъективным, потому что встроенные хронометры расхитителей гробниц показывали только личное время их хозяев, о себе впервые заявил голод. Проснувшись в полной темноте, Кроха печально заметил, что думает о еде – не слишком типичная мысль, если учесть, что ты проснулся в одном из похороненных глубоко под землей туннелей усыпальницы могущественного колдуна, а вместо плюшевого мишки тебе согревали ночь триста добровольно сгинувших фанатиков. Но тем не менее – хотелось есть, и мысль эта, идущая откуда-то из мрачных глубин подкорки имела все шансы выйти на первый план, оттеснив надежду и страх.
Загнав поглубже мысли о еде, двинулись дальше. Коридор был по-прежнему украшен рисунками, наверное, даже богаче чем раньше, но внимания на это уже не обращали – чувство эстетики отмерло окончательно. Лучина – спасительный светоч – разгоняла темноту в двух метрах впереди, в уже чуть позади черный полог вновь накатывал, скрывал пройденные метры.
Дважды проходили крохотные помещения – похоже на караулки. Если бы тут было кого караулить. Что еще удивительнее – у стен висели на цепях подобие деревянных нар. Для кого были эти минимальные удобства, Кроха не хотел и думать. Его самого терзали смутные видения – проплывал под ногами каменный пол, исчезал позади, и казалось что Пека с Крохой совсем не двигаются – застряли на торце исполинского бесконечного колеса, что крутится и крутится без остановки, вращаемое усталыми шагами тысячи вот таких как они – тысячи потерявшихся без света и в безвременье мотыльков.
Когда стало совсем тоскливо, достигли отстойников. Это Пека их так назвал – на самом деле это были неглубокие квадратные бассейны, облицованные четырехугольной плиткой с замысловатым рисунком. Бассейны наполняла вода – тепловатая и поросшая поземной бесцветной ряской, которая благоухала как центнер пролежавшей полдня на солнце рыбы.
Здесь жили мокрицы – сколькие безногие создания, что медленно ползли по наклонной стене, иногда окуная свои полупрозрачные тела в пахучую влагу. К свету они были непривычны, и потому стремились укрыться в водорослевые заросли. Вода покрывалась мелкой рябью, будто под слоем водяной травки шевелилась, какая то мелкая водная живность – однако, что было на дне бассейна, Крохе выяснять совершенно не хотелось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197
Сгорел одни прутик, и еще один, и еще обратился в сухой, невесомый пепел – эти лучинки, подобно шагам, как диковинные часы отмеряли время.
В конце концов пришлось сделать привал. Натруженные ноги гудели, подошвы горели от постоянной ходьбы по камням вверх и вниз. Лучина мерно потрескивала.
– Где он, проход? – спросил Пека понуро, – мы, наверное, уже за пределами Некрополиса.
– Это тебе так только кажется! – сказал Кроха, приваливаясь к стене, – тут на два шага вперед, три в сторону.
– А все равно идем долго. Я чувствую.
Кроха ничего не ответил. От стены позади исходил неприятный, глубинный холодок.
Сверху нависал низкий свод тоннеля. Со вздохом Кроха погасил лучину и тьма снова обступила их. В этой темноте бесстрашные взломщики пирамид не заметили, как заснули.
Над их головами тихо шелестел, несущий далекий, сладкий запах, ветер.
Какое-то время спустя Кроха проснулся оттого, что Пека трясет его за плечо. Кругом царила тьма, и потому он не сразу соориентировался в происходящем, а когда понял, то ему захотелось погрузиться обратно в сон. Действительность ужасала. Но голос Пеки сразу скинул всякую дрему, заменив ее резким и тягостным ощущением опасности:
– Кроха… там!
Тот замер, прислушиваясь ко тьме.
Когда среди привычных шуршаний и пощелкиваний толщи камня над головой выделился новый, непривычный звук у Крохи прошел мороз по коже. Сердце забилось, тьма навалилась кругом, мысль бешено скакала в поисках объяснений и… не находила.
Где-то далеко внизу, в толще пирамиды пели. Песнь эта, полная тоскливых, заунывных ноток, навевала жуть. Голосов было несколько – странный, призрачный хор, они причудливо переплетались, проводя каждый свою партию. Мотив был незнакомый, голоса тонкие – как флейта, и чуть более низкие – как тромбон.
Вот тогда Крохе стало по настоящему страшно. Песня звучала как жуткая эпитафия им обоим, печально и вместе с тем агрессивно – может быть, так могло петь все мертвое воинство Арсеникума, обрети оно вдруг голосовые связки. Немалым усилием воли Кроха подавил желание вскочить и вслепую бежать вперед, натыкаясь на стены и обдирая руки, лишь бы только не стоять на месте. Но это-то как раз и могло привести их к гибели.
Поэтому Кроха просто запалил еще одну лучину, и сказал возникшему и мрака лицу Пеки – белому, как лед далекий северных стран:
– Не бойся, Пека, это ветер.
Пека помотал головой, не соглашаясь. Было видно, что ему тоже хочется бежать, пока ноги не откажут служить и пена не пойдет изо рта.
Или пока те, что поют, не поймают его в темноте.
– Конечно ветер, Пека. Этот туннель – он как труба, ветер в нем создает эту песнь.
Впервые за много лет мы открыли проход – вот и играет.
Напарник Крохи пересек туннель и прислонился к стене рядом. Песня, то печальная, то жесткая, плыла над ними, пробивалась из каменных стен и гладкого пола.
И тут Кроха сделал то, что совершенно от себя не ожидал – он снова заснул.
Истомленный, изнервничавший организм, явно знал лучше хозяина что ему надо.
Лучина догорела, а поющие так и не пришли.
Утром… субъективным, потому что встроенные хронометры расхитителей гробниц показывали только личное время их хозяев, о себе впервые заявил голод. Проснувшись в полной темноте, Кроха печально заметил, что думает о еде – не слишком типичная мысль, если учесть, что ты проснулся в одном из похороненных глубоко под землей туннелей усыпальницы могущественного колдуна, а вместо плюшевого мишки тебе согревали ночь триста добровольно сгинувших фанатиков. Но тем не менее – хотелось есть, и мысль эта, идущая откуда-то из мрачных глубин подкорки имела все шансы выйти на первый план, оттеснив надежду и страх.
Загнав поглубже мысли о еде, двинулись дальше. Коридор был по-прежнему украшен рисунками, наверное, даже богаче чем раньше, но внимания на это уже не обращали – чувство эстетики отмерло окончательно. Лучина – спасительный светоч – разгоняла темноту в двух метрах впереди, в уже чуть позади черный полог вновь накатывал, скрывал пройденные метры.
Дважды проходили крохотные помещения – похоже на караулки. Если бы тут было кого караулить. Что еще удивительнее – у стен висели на цепях подобие деревянных нар. Для кого были эти минимальные удобства, Кроха не хотел и думать. Его самого терзали смутные видения – проплывал под ногами каменный пол, исчезал позади, и казалось что Пека с Крохой совсем не двигаются – застряли на торце исполинского бесконечного колеса, что крутится и крутится без остановки, вращаемое усталыми шагами тысячи вот таких как они – тысячи потерявшихся без света и в безвременье мотыльков.
Когда стало совсем тоскливо, достигли отстойников. Это Пека их так назвал – на самом деле это были неглубокие квадратные бассейны, облицованные четырехугольной плиткой с замысловатым рисунком. Бассейны наполняла вода – тепловатая и поросшая поземной бесцветной ряской, которая благоухала как центнер пролежавшей полдня на солнце рыбы.
Здесь жили мокрицы – сколькие безногие создания, что медленно ползли по наклонной стене, иногда окуная свои полупрозрачные тела в пахучую влагу. К свету они были непривычны, и потому стремились укрыться в водорослевые заросли. Вода покрывалась мелкой рябью, будто под слоем водяной травки шевелилась, какая то мелкая водная живность – однако, что было на дне бассейна, Крохе выяснять совершенно не хотелось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197